Призрак из страшного сна. Анна Ольховская

от домашних дел и хлопот по хозяйству не освобождал, когда была она помоложе, – и людей лечила, и детей растила, и коров доила, и в поле ходила.

      В общем, не собиралась Марфуша запоминать все, что говорила бабушка. Не собиралась, да запомнила – цепкий ум, жадно тянувшийся к знаниям, впитывал все как губка.

      И вскоре Марфа уже сама составляла сборы, подменяя совсем расхворавшуюся бабушку.

      Клавдию Григорьевну с возрастом замучили проблемы с суставами. Собственно, скрюченные, изуродованные пальцы были практически у всех старух их деревни – результат тяжкого, словно пришедшего из позапрошлого столетия, сельского труда. Без каких-либо современных приспособлений, облегчающих этот труд.

      Правда, Марфа заметила, что у ее бабушки все-таки не такая печальная картина, как у остальных ее ровесниц. Время от времени баба Клава уходила куда-то на полдня, а когда возвращалась – видно было, что пальцы у бабули стали гораздо подвижнее, да и сама она бодрее и веселее выглядит.

      Куда ходила бабушка – Марфа не знала, пока однажды совсем одряхлевшая Клавдия Григорьевна не попросила внучку проводить ее. А для начала – собрать узелок с чистым бельем.

      Лишних вопросов баба Клава не любила, она либо сама объясняла все, что считала нужным, либо просто давала четкие указания.

      Поэтому Марфа, хотя и сгорала от любопытства, не рискнула расспрашивать – с какого перепугу бабушке понадобилось чистое белье, если банный день в субботу?

      Скоро она все узнает.

      И узнала.

      Шли они медленно – бабушке каждый шаг давался с огромным трудом. К концу пути Марфе пришлось практически тащить под руку обессилевшую старушку. Хорошо хоть, баба Клава была сухонькой и мелкой, не то что соседская Зинаида – гигантская квашня!

      Вскоре Марфа поняла, что они идут к каменоломням. Но не к главному, заколоченному и заваленному входу, а с полверсты левее, туда, где склон горы был покрыт густыми зарослями колючего кустарника.

      Вопросы пчелами зудели на губах девочки, но Марфа держалась. И только когда бабушка подвела ее вплотную к склону горы, раздвинула клюкой кусты и там оказался узкий, не шире метра, вход в пещеру, Марфа не выдержала:

      – Бабуля, ты что, туда собралась? Туда же нельзя, там опасно!

      – Другим нельзя, нам – можно, – усмехнулась Клавдия Григорьевна. – Не боись, нет там никакого Змея. А ты молодец, Марфуша, выдержала, не балаболила всю дорогу, дурных вопросов не задавала. Значит, можно тебе и последнюю мою тайну открыть, ты ее сохранишь. Только учти – об этом не надо знать всем, это только для нашей семьи пусть будет. Я это чудо чудное случайно нашла, и расчистила, и сберегла. А начнут бабы да мужики туда свои задницы без спросу кунать – испоганят источник!

      – Источник?! Какой источник?

      – А сейчас увидишь. Идем. Только сперва там вон, у входа, пошуруди.

      Марфа осторожно заглянула в узкий лаз – он уходил куда-то внутрь горы. А у самого входа, слева, аккуратно прикрытая камнями, стояла керосиновая лампа.