Королевство. Ю Несбё

контрацептив. Как тебе известно, у него есть дочка-подросток. На днях она купила такую же таблетку.

      Я ждал, что ленсман Ольсен мне на это скажет.

      – Почему раз в неделю и почему прямо здесь? – спросил он. – Почему бы не купить в городе сразу целую упаковку. Или не заставить ее принимать их курсом?

      – Потому что каждый раз он думает, что это последний, – ответил я, – он надеется, что больше это не повторится.

      В капсуле щелкнула зажигалка.

      – Откуда ты это знаешь?

      Из гроба Дракулы пополз сигаретный дымок. В синеватом свете он закручивался колечками и растворялся в темноте. Я старался подобрать слова. Меня мучило то же желание, что и Эгиля, – жажда признаться. Доехать до обрыва. И полететь вниз.

      – Все мы думаем, что завтра станем лучше, – проговорил я.

      – Скрывать такое у нас в деревне долго не получится, – сказал Ольсен, – и я не слыхал, чтобы Му в чем-то подозревали.

      – Он разорился, – объяснил я, – сидит дома и мается без дела.

      – Но он все еще не пьет, – похоже, Ольсен все-таки следил за ходом моих мыслей, – и даже если дела у тебя не очень, это еще не означает, что ты бросишься трахать собственную дочку.

      – Или покупаешь раз в неделю посткоитальный контрацептив, – сказал я.

      – Может, это для жены, чтобы та опять не забеременела. Или у дочки есть парень, и Му переживает за нее, – я слышал, как Ольсен затянулся сигаретой, – а упаковку он покупать не хочет, потому что боится, что тогда она будет трахаться направо и налево. Кстати, Му – пятидесятник.

      – Этого я не знал, но вероятность инцеста от этого не исчезает.

      Когда я произнес слово на «и», Ольсен зашевелился.

      – Нельзя строить такие серьезные обвинения лишь на том факте, что человек покупает противозачаточные, – сказал он, – или у тебя еще что-то есть?

      Что мне было сказать? Что в глазах у него я заметил стыд? Стыд, который я так хорошо знал, что других доказательств мне не требовалось?

      – Я тебя предупредил, – сказал я, – и советую поговорить с его дочкой.

      Может, про «советую» – это я зря сказал. Возможно, мне следовало догадаться, что Ольсен решит, будто я объясняю, как ему нужно работать. С другой стороны, может, я это и знал, но все равно сказал. Но во всяком случае тон у Ольсена изменился, а заговорил он на децибел громче:

      – А я тебе советую в это не лезть. Но, говоря начистоту, у нас есть и более важные дела.

      Судя по тону, ему хотелось добавить в конце фразы мое имя, но он сдержался. У него наверняка мелькнула мысль, что если впоследствии я окажусь прав, а ленсман при этом бездействовал, то отмазаться будет проще, если сказать, что информатор остался анонимным. Но на удочку я попался.

      – И что это за важные дела? – спросил я и едва язык не прикусил.

      – Тебя не касается. И предлагаю эти деревенские домыслы держать при себе. Нам тут лишние истерики не нужны. Идет?

      Я сглотнул и поэтому ответить не успел, а когда собрался, в капсуле уже вновь пел Джон Денвер.

      Я встал и вышел обратно в парикмахерскую.