Королевство. Ю Несбё

и с каждым годом их гора растет. Настанет время – и пропасть будет заполнена машинами, а значит, новым падать будет некуда и они спасутся.

      Я медленно кивнул.

      – Их спасут обломки, – сказал я, – наверное, надо мне ее тоже прочитать. Или кино посмотреть.

      – Мне кино больше нравится, – сказала она, – книга написана от первого лица, и поэтому она немного однобокая – субъективная и… – она умолкла, – как по-норвежски будет intrusive?[4]

      – Прости, это надо Карла спросить.

      – Он уехал на встречу с Ю Осом.

      Я посмотрел на стол. Чертежи все еще лежали на нем, и лэптоп Карл тоже не забрал. Возможно, считал, что у него больше шансов убедить Оса в том, что деревне во что бы то ни стало нужен спа-отель, если не станет сразу показывать целую кучу материалов.

      – Назойливый? – предположил я.

      – Спасибо, – поблагодарила она, – кино не такое назойливое. Обычно камера объективнее написанных слов. А Кроненбергу удалось схватить суть.

      – И в чем же она?

      В живом глазу загорелась искра, и теперь, когда она поняла, что мне по-настоящему интересно, голос ее оживился.

      – В уродстве прячется красота, – ответила она. – Частично разрушенная греческая скульптура особенно красива, потому что по оставшимся неиспорченным фрагментам мы видим, насколько красивой она могла быть, должна была быть, была когда-то. И мы додумываем красоту, с которой действительность никогда не смогла бы соперничать. – Она уперлась ладонями в стойку, словно собираясь запрыгнуть на нее и усесться, как тогда, на вечеринке. Маленькая танцовщица. Тьфу, вашу ж мать.

      – Интересно, – сказал я, – но надо бы мне еще поспать.

      Огонек у нее в глазу потух, словно лампочка индикатора.

      – А кофе твой как же?

      В ее голосе я явно услышал разочарование. Ведь она вроде как нашла с кем поболтать. На Барбадосе-то они небось постоянно друг с дружкой треплются.

      – Чувствую, мне бы надо еще пару часов отоспаться. – Я выключил кофеварку и убрал оттуда кофейник.

      – Разумеется, – согласилась она и сняла руки со стойки.

      Я пролежал в кровати с полчаса. Пытался уснуть, пытался ни о чем не думать. Слышал, как внизу стучат по клавиатуре и шуршат бумагой. Нет, ничего не выйдет.

      И я повторил все, что уже делал. Встал, оделся и сбежал по лестнице. Пока дверь еще не успела захлопнуться, крикнул: «Пока!» Думаю, со стороны казалось, будто я от чего-то сбегаю.

      10

      – Ой, привет, – пробормотал Эгиль, открыв дверь и пристыженно глядя на меня.

      И этому тоже стыдно. Он наверняка понимал, что я тоже слышу, как в гостиной его дружки играют в какую-то стрелялку и громко орут.

      – Мне уже лучше, – быстро проговорил он, – я сегодня могу выйти.

      – Лучше не спеши и как следует полечись, – сказал я, – я не за этим пришел.

      – Не за этим? – Он явно перебирал в уме, чего еще мог натворить. Похоже, выбрать было из чего.

      – Что у тебя покупает Му? – спросил я.

      – Му? – Эгиль притворился, будто впервые слышит

4

Назойливый (англ.).