Гении диверсий. Михаил Болтунов

Из головы никак не шел рассказ партизана об огненных лучах. Становилось жутко. Ведь по древнему обычаю умершего человека должны похоронить родственники. «А если мы все сгорим?» – спрашивал себя Хаджи. И от этих безответных вопросов становилось еще страшнее.

      Вдруг он услышал шум приближающегося бронепоезда. Из его бронированных вагонов сверкнул яркий луч, протянулся далеко вперед и на мгновение осветил коней, самого Хаджу.

      Ужас охватил его. Он закричал, стал звать товарищей. А бронепоезд с грохотом мчался вперед, Хаджи подумал, что «орлы» погибли, и бросился бежать, что было сил. Он мчался в партизанский отряд, по дороге потеряв шапку.

      «Орлы» остались живы, но операцию провалили. Мина взорвалась далеко впереди бронепоезда, не причинив ему вреда.

      В отряде все смеялись над Хаджи, и только командир был суров. Этот старый солдат объяснил назначение прожектора и сказал, что на войне трус погибает первым. Эти слова командира Хаджи Мамсуров запомнил на всю жизнь.

      Шли месяцы, Хаджи взрослел, набирался боевого опыта. Вскоре он прослыл в отряде смелым разведчиком.

      Однажды его включили в состав большой группы в несколько десятков человек для налета на Пластовскую бригаду. Задание было дерзкое и опасное. Ведь солдаты и офицеры бригады – опытные, обстрелянные воины.

      Партизаны готовились долго и тщательно. Разведку поручили провести Хадже. Он обошел, облазил все дороги, тропинки, установил, где находятся посты и патрули, место, время их смены.

      Штаб бригады находился в самом центре села, в большом доме. Хаджи знал расположение всех комнат, вход, окна.

      И вот глубокой ночью диверсанты двинулись в путь. Сначала шли, потом ползли. Мамсуров возглавлял штурмовую группу в два десятка человек. Остальные были расставлены на путях отхода.

      В штабе горела лампа, офицеры пили вино и резались в карты. Хаджи подполз к стене, подтянулся, закинул ногу, и уже сверху увидел во дворе часового. Тот стоял, опершись на винтовку. Мамсуров прикинул – в один прыжок часового не достать. Значит, надо ждать. Затаился, залег прямо на стене.

      Часовой прошелся взад-вперед и, наконец, двинулся вдоль забора. Улучив момент, Хаджи в прыжке, кинжалом, снял часового. Путь свободен.

      Дом был большой, кулацкий, несколько комнат, но вход один, с улицы. У входа еще один часовой. Этого удалось бесшумно скрутить, предупредив: будешь кричать – убьем.

      Когда диверсанты ворвались в дом, один из офицеров успел выхватить револьвер, но выстрелить ему не дали. Он упал, сраженный ножом.

      В другой комнате находился начальник штаба. При виде вошедшего партизана он испугался, поднял руки вверх, заплакал. А ведь это он сжигал дома, избивал стариков и женщин, уничтожал целые семьи. О его жестокости ходили легенды. Офицер попросил одеться. Подойдя к стулу, на котором лежала гимнастерка, начштаба схватил револьвер. Но партизан опередил его. Пуля свалила начштаба.

      Однако диверсанты выдали себя. Во дворе поднялся шум, зазвучали