Лира и Кошмар. Анастасия Олеговна Юрасова

Кожа над бровями была куда менее загорелой, что делало Элеонору еще более несуразной; Кошмар задумался, влюбится ли в нее кто-нибудь однажды. Существуют ли на свете такие вот любители странного?

      – Слушай, – продолжил он уже не так уверенно, смущенный абсолютным молчанием своей новой тюремщицы. – Я знаю, каково это: видеть запретный плод и не иметь возможности сорвать его. Хочешь окунуться в блаженство, познать всю радость мужского тепла? Что ж, хорошо! Я обещаю, что оставлю после себя незабываемые впечатления… Ну, если ты пообещаешь меня отпустить, разумеется.

      Несколько секунд девушка просто смотрела на него, а затем расхохоталась. Вид у нее при этом был какой-то не слишком веселый. Юноша напрягся еще сильнее, не зная, чего ожидать. Она ударит его? Поцелует? Пошлет? Назовет некрасивым?!

      – Твоя самовлюбленность скоро станет осязаемой.

      – Самовлюбленность? – удивился Кошмар. – Так у нас сегодня зовется способность признавать очевидное?

      – Здравым смыслом здесь и не пахнет. Слушай, ты и сам понимаешь, что не уйдешь отсюда, пока не ответишь на все необходимые вопросы. Пообещай быть сговорчивым, и допрос кончится максимально быстро.

      – А что будет потом?

      – Ты освободишься…

      – О, звучит заманчиво!

      – …и навсегда обретешь покой в о бъятиях Триединой, если та сочтет тебя достойным своих чертогов.

      – ЭЙ, ТЫ ЧЕГО?!

      Девушка слабо улыбнулась, едва сдерживая слезы. Вид у нее был такой жалкий и одинокий, что парню даже захотелось ее обнять. Иногда, глядя на человека, невольно чувствуешь, что у него на душе – порою слезы бывают наигранными, а улыбки полны фальши настолько, что за инородной личиной сама собой проступает истинная суть. Кошмар разбирался в масках. Уж он-то знал, что сейчас сердце Элеоноры особенно несчастно и полно безграничной боли.

      – Послушай, я… Эм-м…

      – Неважно. – Всхлипнув, девушка утерла одинокую слезинку, украдкой скатившуюся по впалой щеке. – Мы здесь не поэтому. Так что давай приступим к делу.

      – А по-моему, именно это я и должен сделать, прежде чем умру. Успокоить тебя. – Кошмар улыбнулся самым наглым образом. – Делать женщин счастливыми – моя прямая обязанность.

      – Будь это так, твоя профессия звалась бы иначе.

      Юноша фальшиво расхохотался. Умирать ему, конечно же, не хотелось. Да, он потерял маску и позволил сопернице увидеть свое настоящее лицо, однако значило ли это, что ритуальное самоубийство – единственный выход из ситуации? Грешить было весело, плевать на правила – тоже. Его честь давным-давно обратилась в прах, а совесть поросла мхом и покрылась паутиной.

      – Слушай, подруга…

      – Давай без фамильярностей.

      – Что это у тебя?

      – Это? – Девушка ухмыльнулась сквозь слезы. – Зелье, которое ты должен выпить, чтобы все это поскорее закончилось. Ты же понимаешь: я добрый человек и не хочу никого пытать. Давай решим все по-хорошему, и дело с концом.

      – Значит, я пью зелье, и тогда