Без права на эмоции. Наталья Барикова

держа меня за плечи и вглядываясь мне в глаза.

      Я взяла лицо отца в свои ладони и сказала тихо:

      − Папочка, если я не поеду, я погибну здесь. И вероятность этого больше, чем если я поеду в Краков и буду участвовать в операции. Фон Герцен забрал у меня все. Он убил меня уже тогда, когда отдал приказ расстрелять Димку. И там, подле него есть тот, кто слил информацию по нашим ребятам. Папа, я должна, понимаешь? Если ты сейчас не дашь добро на мое назначение, я доберусь до Кракова сама. Ты меня знаешь. Но в этом случае не будет гарантии точно, что я вернусь. Ты же понимаешь это?

      Отец тяжело вздохнул и отошел от меня к окну. Так он стоял, отвернувшись от меня, несколько минут. Затем сел за стол и кивнул мне на стоящее напротив кресло, предлагая сесть.

      − Хорошо. Лично я разрешу тебе участвовать. Но брать тебя в группу или нет, будет решать другой человек, − проговорил отец, теребя в руках перо.

      − То есть ты так хочешь переложить на другого отказ мне? – гневно спросила я.

      − Этот человек не послушает меня, если посчитает, что твоя кандидатура будет более подходящая, чем кандидатура Нины Глебовой, − проговорил отец, посмотрев на меня из-подо лба.

      − Кто этот человек? – поведя бровью спросила я.

      − Я вас познакомлю через пару часов, когда он приедет сюда, − уклончиво ответил отец.

      − Спасибо, папа, − с облегчением проговорила я.

      − Оля, операция опасная. Очень опасная. У тебя есть два часа на раздумья. Далее я подпишу твое назначение параллельно с Глебовой и дороги назад не будет, если тебя утвердят на это место.

      − Папочка, ты же знаешь, что я ничего не боюсь. Ты хорошо меня воспитал. Кроме того, я военный переводчик и мое образование предусматривало то, что я могу оказаться на задании, которое, возможно, будет последним для меня. Хоть за два часа, хотя за два дня, я не передумаю. Я все решила для себя еще тогда, в больнице. И я очень рада, что ты понимаешь меня и даешь добро. Спасибо тебе, − проговорила я и слезы потекли по моим щекам.

      − Рано говорить спасибо. Ты еще никуда не едешь. Я же тебе сказал, что не я буду решать, будешь ты в составе группы или нет, − строго проговорил отец, но по его глазам я видела, что он очень был расстроен тем, что я приняла такое решение. – А теперь иди к себе и жди. Секретарша вызовет тебя, когда будет необходимо, − добавил он, и я, чмокнув его в щеку, помчалась на первый этаж.

      Зайдя в кабинет, я подошла к столу Вали и положив ей на плечо руку проговорила:

      − Ты извини меня, что я так разговаривала с тобой. Просто я, когда увидела папку и поняла, что отец решил утаить от меня то, что отправляет людей в Краков, просто не могла совладать с собой.

      Валя отодвинула стул и внимательно посмотрела на меня.

      − Оля, ты вот даже в такой ситуации, как ты говоришь, не смогла совладать с собой. Как ты хочешь тогда участвовать в операции, где каждая секунда завязана на умении владеть собой? Разведчик не имеет права на эмоции, Оля.

      − Ты права. Но я смогу, я знаю, − уверенно ответила я и села за стол.

      − Ты хочешь отомстить. Я понимаю.