Девушка под сенью оливы. Лия Флеминг

причин, без видимых поводов. А в результате нет больше младенца, зачатого во время медового месяца.

      – О, такие вещи случаются довольно часто! – на ломаном английском языке сказал им дежурный врач. – Никто не знает, почему так. Но вы не волнуйтесь! Ваша жена – молодая, здоровая женщина. И она еще подарит вам дюжину ребятишек. Вот увидите! Дайте только срок!

      Конечно, он старался как-то утешить родственников, но слова утешения произносились таким равнодушным тоном, что Пенни невольно поежилась. «Если когда-нибудь мне придется в качестве медсестры сообщать родственникам больного дурные новости, – подумала она, – то я для начала хотя бы присяду вместе с ними где-нибудь в сторонке и просто посочувствую их горю».

      Пенни безотлучно дежурила возле постели сестры все время, что та провела в клинике. У нее сердце разрывалось при виде безжизненного тела Эвадны. Куда девался свет, потоками льющийся из огромных глаз Эффи? Перед ней лежала не старшая сестра, а маленький перепуганный ребенок. Кто бы мог подумать, глядя на нее сейчас, что видит перед собой бесстрашную наездницу, с ходу берущую самое высокое препятствие. А уж в теннисе сестра могла дать фору любому мужчине и всегда с легкостью обыгрывала всех, причем с разгромным счетом. И вот ее сестра неподвижно распласталась на постели. Она не кричит, не жалуется, она лишь тупо смотрит в одну точку и молчит.

      – Все кончено! – прошептала она наконец. – Я даже никогда не узнаю, кто это был, мальчик или девочка. Ах, меня словно всю выпотрошили наизнанку! – Голос звучал вяло, безжизненно, но слез не было. – Пенни, дорогая! Забери меня отсюда домой! Пожалуйста! – прошептала она едва слышно.

      За несколько часов, проведенных подле постели больной, перед Пенни разверзлась пропасть – пропасть страданий и боли. Что они знали с сестрой о страданиях в своем райском мирке? И вот первое взрослое потрясение: ребенка больше нет. К их возвращению дворецкий постарался убрать с глаз все, что могло бы напомнить о случившемся. Все те прелестные вещицы, которые так любовно собирались в качестве приданого новорожденному, были упрятаны подальше. Огромное горе, которое каждый из них троих переживал по-своему. Они не говорили о случившемся, но горечь утраты витала в самом воздухе. Она чувствовалась в их тягостном молчании, в общей атмосфере дома. Уолтер постарался оградить жену от докучливых визитов многочисленных подруг и приятельниц. А что те могли сказать? Как утешить? «Не повезло тебе, милочка» – вот, пожалуй, и весь набор стандартных утешений.

      Пенни как могла ободряла сестру, пытаясь вернуть ей интерес к жизни. Но, при всем желании, она не могла вернуть ей того, что так жестоко отобрала у нее сама жизнь. Эвадна днями лежала у себя в спальне, свернувшись калачиком, и молчала, бесцельно разглядывая узоры на потолке. Само собой, ни о каком отъезде вместе с Болтонами не могло быть и речи. И как ни презирала себя Пенни за свое жестокосердие, но это обстоятельство, явившееся следствием столь трагичных событий, вызвало у нее радость.

      Уолтер