Весь этот свет. Джейми Макгвайр

о наших мечтах про университеты и о том, где мы хотим быть через пять лет. Каков наш сегодняшний план? – спросила она.

      Я широко улыбнулся.

      – Ты.

      – Я?

      – Собирается дождь. Я подумал, мы останемся в доме.

      – Здесь? – спросила Кэтрин.

      Я встал и протянул ей руку. Если ждать, пока это сделает она, я рискую остаться ни с чем.

      – Идем со мной.

      – Что? Хочешь сделать пару снимков? Вообще-то я не люблю, когда меня фотографируют.

      Она не взяла меня за руку, так что я сжал кулак и сунул его в карман, надеясь, что не умру от смущения.

      – Сегодня никаких фотографий. Я хотел кое-что тебе показать.

      – Что именно?

      – Самую прекрасную вещь, которую я когда-либо запечатлял на камеру.

      Кэтрин вышла за ворота вслед за мной, и мы пошли по улице к дому моих тети и дяди. Сегодня мы впервые пошли куда-то в приличном виде, не взмокнув от пота.

      В доме тети Ли пахло свежей краской и дешевым освежителем воздуха. Свежие следы от пылесоса на ковре рассказывали короткую историю занятой домохозяйки, не обремененной детьми. Нарисованный на стене плющ и плед на диване царили в интерьере еще с 1991 года, но тетя Ли гордилась своим домом и тратила несколько часов в день на поддержание идеальной чистоты.

      Кэтрин потянулась к висящей на стене картине, изображавшей индианку: женщину с длинными темными волосами, в которые было воткнуто перо. Она остановилась, когда ее пальцы почти коснулись холста.

      – Ты это хотел мне показать?

      – Картина красивая, но я привел тебя сюда не ради нее.

      – Она такая… грациозная. И такая потерянная. Не просто красивая, а… глядя на нее, хочется плакать.

      Я улыбнулся, наблюдая, как Кэтрин благоговейно взирает на картину.

      – Это моя мать.

      – Твоя мать? Она просто потрясающая.

      – Тетя Ли ее нарисовала.

      – Ух ты, – протянула Кэтрин, рассматривая висящие на стене картины, написанные одной и той же рукой. Пейзажи и люди – все казалось настоящим, словно ветер вот-вот шевельнет нарисованную траву или темные пряди волос, ниспадающие на бронзовые плечи. – Это все ее работы?

      Я кивнул.

      В пустой комнате работал висевший высоко на стене плоский телевизор. Передавали новости.

      – Твоя тетя на работе? – спросила Кэтрин.

      – Она оставляет телевизор включенным, когда уходит. Говорит, так потенциальные грабители подумают, что в доме кто-то есть.

      – Какие грабители? – спросила Кэтрин.

      Я пожал плечами.

      – Понятия не имею. Наверное, любые.

      Мы прошли мимо телевизора по темному коридору и оказались перед коричневой дверью с медной ручкой. Я открыл дверь. Изнутри пахнуло едва уловимым душком плесени, и Кэтрин помрачнела.

      – Что там, внизу? – спросила она, вглядываясь в темноту.

      – Моя комната.

      Раздался дробный перестук – что-то стучало по крыше. Я обернулся, посмотрел в окно и увидел, что на