Пирамида не-творчества. Вневременнáя родословная таланта. Том 1.. Евгений Мансуров

(из книги Н.Берберовой: «Чайковский», Франция, 1937 г.).

      Иван Бунин (1870–1953) вспоминал: «Директором моей гимназии был старичок из балтийских немцев по фамилии Закс… Пришел он как-то на мое горе на урок математики, которую я с колыбели люто ненавидел. Я рассеянно сидел за партой, обмахивался тетрадью, потому что от моего соседа изо рта несло пшеном, а от сапожищ дегтем, и думал о моей горькой судьбине. Неожиданно меня вызвали к доске, на которой красовались нарисованные мелом какие-то вопросы… один, другой… я стоял как вкопанный с мелком в руках, ничего не понимал и молчал. Директор с жалостью посмотрел на меня и во всеуслышание на весь класс процедил: «Тупоголовый!»… (из воспоминаний А.Бахраха «Бунин в халате и другие портреты. По памяти, по записям», российск. изд. 2005 г.). «В четвертом классе… все шло гладко, кроме математики – алгебру Бунин совершенно не мог постичь: «a» плюс «b» равняется «c», он так и не уяснил себе, – все абстрактное его ум не воспринимал… пришлось махнуть на математические науки…» (из воспоминаний В.Муромцевой-Буниной «Жизнь Бунина: 1870–1906. Беседа с памятью», сов. изд. 1989 г.).

      «Бытует мнение, что для достижения высоких спортивных результатов шахматисту нужно непременно иметь математические способности. Это далеко не так… Один из ярких примеров – Александр Алехин (1892–1946), который не проявлял интереса к математике, а был предрасположен к изучению истории, литературы, иностранных языков. Надо отдать должное его родителям, – зная наклонности младшего сына, они определили Сашу в гимназию Л.Поливанова (Москва, 1902–1910 гг.) с четко выраженным гуманитарным направлением… Большинство преподавателей гимназии относились к Алехину благожелательно, не мешали ему в занятиях шахматами, но некоторые позволяли себе иронические замечания: «Помню как-то классную работу по алгебре, – вспоминал сосед Алехина по парте Г.Корсаков в 1967 году. – Все юнцы притихли. Одни ученики, раскрасневшиеся, потные, взволнованные, поскрипывая перьями, торопятся скорее сдать письменную работу. Другие – бледные, растерянные, оглядываются по сторонам, всем своим жалким видом взывая к товарищеской помощи. Вдруг Алехин стремительно встает, с сияющим лицом молча обводит класс гимназии и в то же время, по всегдашней привычке, крутит левой рукой клок волос, сбившихся на лоб. «Ну что, Алехин, решили?» – спрашивает его преподаватель Бачинский. «Решил… Я жертвую коня… и белые выигрывают!» Класс содрогается от смеха… Хохочет в свои длинные усы всегда сдержанный Бачинский… Весь углубленный в свои шахматные дела, Алехин настолько выключался из окружающей его среды, что не всегда ясно осознавал, где он находится и какой идет урок…» …» (из книги Ю.Шабурова «Алехин», Россия, 2001 г.).

      В письме к своей приятельнице детства Ж.Прозоровской (СССР, сентябрь 1974 г.) Фаина Раневская (1896–1984) вспоминала: «…Гимназию ненавидела: не давались четыре правила арифметики, задачи решала, рыдая, ничего в них не понимая. В задачнике купцы продавали сукно дороже, чем приобретали! Это было неинтересно… отсутствие интереса к наживе…».

      «Выключение