Пирамида не-творчества. Вневременнáя родословная таланта. Том 1.. Евгений Мансуров

I. Однажды царь долго смотрел на 19-летнего юношу, сильно оробевшего перед ним, и изрек: «Вечный труженик, а мастером не станет!»

      Еще вопрос, кто на самом деле выводит в мастера и не имеется ли здесь некий стереотип самого ритуала посвящения. Принято благодарить учителей-наставников и указывать на класс соучеников, создающих благодатную почву для рождения гения. Но всегда ли эта почва бывает столь плодотворной?

      Смешным и нелепым казался за ученической скамьей холмогорский помор Михайло Ломоносов (1711–1765). «Школьники, малые ребята, кричат и перстами указуют: смотрите-де, какой болван в лет двадцать пришел латыни учиться»! – вспоминал он о начале своей учебы в Славяно-греко-латинской академии в Москве.

      «Оливер Голдсмит (1728–1774) – английский писатель-сентименталист, автор сборника социально-бытовых очерков «Гражданин мира», 1762 г. – Е.М. – был абсолютно не способен корпеть над тем, что не давало пищи его воображению, и презиравший усидчивую посредственность, прослыл тупицей и нередко был предметом насмешек и издевательств» (из книги В.Черняка «Невыдуманные история из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.).

      Классик английской драматургии Ричард Шеридан (1751–1816) удостоился такого свидетельства о начале своего школьного образования: «Тот, кому суждено было в 28 лет от роду приводить всю Англию в восторг своими комедиями и красноречием своим на трибуне потрясать сердца слушателей, в 1759 году (то есть в 8-летнем возрасте) получил название самого безнадежного дурака».

      В истории литературы остался отзыв профессора университета о Вальтере Скотте (1771–1832): «Он глуп и останется глупым».

      «Когда Оноре де Бальзак (1799–1850) поступил в младший класс Вандомского коллежа (Франция, 1807 г.), он был толстощекий румяный мальчуган, но молчаливый и грустный… В коллеж он принес с собой тягостную настороженность, держался как затравленный зверек. Он чувствовал свою неуклюжесть, и робел… Юному Бальзаку трудно было добиться уважения у орды школьников. По милости своей предусмотрительной мамаши он почти не имел карманных денег и потому не мог участвовать в общих развлечениях и покупках… Считая себя изгоем на земле, юный Бальзак ждал чудес от неба… Только сам он верил, что его ждет великое будущее. В глазах наставников и товарищей Бальзак оставался весьма заурядным учеником, примечательным разве только тем, что он буквально глотал всякую печатную страницу и отличался самомнением, которое ничем, казалось, нельзя было оправдать» (из книги А.Моруа «Прометей, или Жизнь Бальзака», Франция, 1965 г.).

      Германа Гельмгольца (1821–1894), выдающегося немецкого естествоиспытателя, автора фундаментальных трудов по физике, биофизике, физиологии, психологии, некоторые учителя подозревали в клиническом слабоумии.

      «Эдинбургская академия, как важно называлась школа, куда поступил учиться Джеймс Максвелл (1831–1879), была основана в 1824 году… У Максвелла в академии (обучался в 1841–1847 гг. – Е.М.) сразу же появилось прозвище – Дуралей. Он, казалось, нисколько не тяготился им, но с той памятной