Хозяин Сакарин. Цикл «Обмен мирами». Книга вторая. Елена Черткова

тебя. Это не про смерть. Это что-то иное…

      Валерия пыталась успокаивать супруга, но получалось неуклюже. Благодаря их соединенности легкий шлейф этого предчувствия улавливался ею тоже, и оно пуга́ло. Хотя, конечно, не так сильно, как то, что огромный караван действительно пришел к поселению лидов на рассвете. Ровно так, как видела Ивари. Изра рассказала, что поселение окружили и потребовали выдать шамана. Старуха вышла сама, чтобы указать путь, по которому отправился Гуннар – сет, что взял в жены лида, и возит на юг товары со стоянок небольших племен.

      – Но почему она не могла сказать им правду? – негодовала девушка, бросив обратно в стоящую на столе бронзовую вазу надкусанный фрукт.

      – Иногда правда настолько похожа на ложь, что в нее никто не поверит, – с ноткой досады отвечал темный.

      Они двигались все дальше на Север. Красные скалы пустыни сменились серовато-зелеными степями с редкими и низкими деревьями, жмущимися к крупным камням, чтобы скрыться от беспощадных ветров. Чуть впереди Рина везла на своем хадау Ивари и что-то рассказывала, чуть наклонившись вперед. Волчица Хейя несла оставшееся отражение Изры и Ники. Он стеснялся проситься ехать с Андре, хотя и было видно, что ему того бы хотелось. Но темный решил остаться единственным наездником, чтобы в случае опасности ничто не мешало действовать быстро…

      – Представь, – проговорил он, – Изра сказала бы, что слышала историю об одном шамане из далекого племени, служившем дому Омбран и продававшем им «вечный сон». Но вот незадача: говорят, он уже мертв, а историю ей рассказали детишки, которые уехали в направлении Тонгамар. Так что можете расслабиться…

      Валерия в ответ только вздохнула и, встретившись глазами с неприятным прохожим, закрыла ставни из мелких реечек, перекрещенных по диагонали на манер решетки. Через нее прекрасно обозревалась улица и небольшая площадь с колодцем, а смотрящий мог оставаться незамеченным.

      Маг продолжил:

      – Они хотят мести, а не правды. Им кажется, что жестокое наказание одних послужит уроком другим, но глупость здесь даже не столько в неправильном выборе жертвы, сколько в том, что лидам, в сущности, плевать друг на друга. Они кичатся своей древней культурой и тем, что, якобы, заботятся о своем народе. Да только если копнуть глубже, их племена не просто готовы разменять сотню-другую живых, чувствующих существ на какую-нибудь сомнительную идею, они могут переубивать друг друга из-за любой ерунды. Лиды переполнены страстями, ослепляющими их. Аскетичный образ жизни, который они считают лекарством от гнева, жадности, ревности, гордости или тщеславия, заставляет все это лишь накапливаться. И, конечно, при любой возможности подавленные чувства вырываются наружу страхом, вынуждающим травить своих благодетелей, страстью, заставляющей плавить мозги возлюбленному жестокими чарами, или яростью, которая требует крови, и неважно, есть ли смысл в том, чтобы ее