Губы цвета лайм. Николай Николаевич Шмигалев

достал сигарету и, прикурив, облокотился на высокий парапет террасы. Моросил, не переставая, дождь. Внизу, в полумраке, тревожно шелестели липы. По черной реке, покрытой мелкой рябью, неслышно скользила длинная баржа, увешанная как новогодняя елка гирляндами фонарей. Внизу на аллее уныло заскулила собака – какой-то безмозглый собачник вытащил в такую слякоть псину на прогулку. Раздался приглушенный окрик и все стихло.

      Собака заткнулась. Ветер улегся. Липы перестали перешептываться.

      Баржа проплыла и растворилась в пелене дождя. Максу, грешным делом показалось, что даже время остановилось. Он сделал последнюю затяжку и затушил окурок в пепельнице, стоявшей на перилах в специальной выемке.

      За его спиной скрипнула дверь. Кто-то решил составить ему компанию. Максим оглянулся и остолбенел: на террасу вышла та самая незнакомка, которая сидела в кресле, а потом неведомым образом исчезла. Наконец Макс, благодаря более яркому освещению от свисавших с козырька плафонов, смог разглядеть незнакомку, а то что они незнакомы теперь он мог сказать точно – эту женщину он раньше никогда не видел, а то бы наверняка запомнил. Такую очаровашку забыть было бы проблематично. Как истинный ценитель прекрасного, Макс быстро, но придирчиво осмотрел дамочку, как говорится с ног до головы. Черные туфельки на длинном каблуке. Тонкие икры, обтянутые черными колготками. Черное же обтягивающее вечернее платье, длинной чуть ниже колен, которое подчеркивало все достоинства её фигуры (недостатков, которые нужно было бы скрыть, Макс не увидел). Оголенные плечи, тонкие запястья и тонкие же и длинные пальцы, в которых женщина держала бутылку и две узких рюмки клиновидной формы. Для кого вторая рюмка, Макс даже не гадал – кроме него и её на террасе, по странному стечению обстоятельств, больше никого не было.

      Да, что-то отвлекся!

      Итак, тонкая шея, обрамленная аккуратным каре. Длинная прядь волос скрывает глаза. Из-под челки виден лишь отблеск огоньков в радужной оболочке. Точенный носик. Остренький подбородок.

      Стоп! А это что?!

      Это её приоткрытый в обольщающей улыбке ротик! Точнее, её чувственные губы. Губы, покрытые атласной помадой, создававшей легкое переливчатое мерцание. Но даже не магическая роскошь шелка притягивала взгляд Макса и заставила учащенно забиться его сердце, а цвет, да-да, именно цвет её губ. Яркий, насыщенный, где-то на грани желтого и зеленого оттенков, но ближе к тёмно-зелёному. Такой неестественный для женских губ, и такой… манящий.

      Цвет лайм – наконец определился Макс и сглотнул от волнения.

      Точно!

      Губы цвета лайм!

      Тем временем незнакомка продолжала медленно приближаться, демонстрируя элегантную походку и грацию дикой кошки. Узкие бедра, казавшиеся крутыми из-за тонкой талии, волнительно покачивались в такт шагам. Но совсем не это заставляло учащенно биться сердце Макса, и даже не глубокое декольте, открывавшее волнующую ложбинку между грудей.

      Макс, несмотря на плескавшийся в крови алкоголь, чувствовал, что с приближением незнакомки все сложнее сохранять присущее ему в таких ситуациях олимпийское