Иностранка. Арина Теплова

когда хоронить будут сегодня или завтра? Вроде сегодня должны. День то четный. Да всех троих в телегу к остальным мертвым определите. Поняли?

      – Да поняли, сделаем, – кивнули солдаты.

      – Да так, чтобы никто не знал кто это. А тела пока в подвал положите.

      – Слушаюсь! – ответил один из солдат, наклонившись над неподвижной девушкой, решив начать с нее первой.

      – Да и чтоб молчали обо всем, что произошло сейчас. Иначе битыми будете. А, если сделаете, как надобно, по рублю Вам дам.

      – Все сделаем, Ваше благородие, – отчеканили солдаты.

      Петропавловская крепость,

      1790 год, Май, 12, день

      – Вставай, смутьян! Говорить с тобой хочу, – грозно велел Глушков.

      Распахнув отяжелевшие веки, Чемесов мрачно взглянул на коменданта, стоящего перед ним. Теперь, Григорий, едва пришедший в себя, отразил, что сидит на каменном полу, а по его лицу стекает вода. Голова молодого человека гудела от полученного удара, но он все же тяжело поднялся на ноги и ощутил, что его руки связаны за спиной. Тут же, вспомнив все, Чемесов порывисто выпалил, обращаясь к коменданту:

      – Где Озеровы? И Мария Кирилловна, что с ней?

      – Мертвы они, – вымолвил сухо Глушков, приблизившись к Григорию.

      – Что-о? – прохрипел, холодея молодой человек.

      – То-то и оно. Решили убежать, да солдаты мои, не желая того, в суматохе пристрелили всех их.

      – Застрелили?! – пролепетал в ужасе Чемесов, не в силах поверить в страшные слова коменданта.

      – А то как же? Отца то их, сразу же Иванов уложил пулей, а сын и дочь пытались и далее бежать, ну и их пришлось, чтобы не убегли. Да, что тут, сами и виноваты.

      – Врешь, все врешь, сучий потрох! – прохрипел Григорий и, бросившись на коменданта, со всей силы ударил его плечом в грудь.

      – А ну, не тронь его! – прокричал сбоку голос и два солдата быстро оттащили Григория от Глушкова и отшвырнули молодого человека к стене. Сильно ударившись плечом, Чемесов чуть прислонился к стене и, смотря диким взором на толстого коменданта, никак не мог поверить в смерть Машеньки и ее родных.

      – И отчего это я вру, сударь мой? – процедил Егор Васильевич, оправляя свой мундир и, морщась, добавил. – Когда я сам их трупы осмотрел и всех троих велел в общую могилу скинуть. Сегодня поутру, как раз ее рыли для других умерших в крепости. Так уж похоронили поди их, как и подобает.

      Услышав эти слова, Чемесов смертельно побледнел и ему показалось, что рухнуло небо. То, чего он боялся все последние страшные дни, свершилось и теперь составляло дикую суровую реальность.

      – Да Вас за это разжалуют и самого под трибунал подведут! – прохрипел Григорий в негодовании, не в силах принять то, что Машенька мертва.

      – Да как же! Разжалуют, испужал! – процедил Глушков. – У меня все неспокойные дохнут, как мухи и каждую неделю. И ничего! Командование на это глаза закрывает. Ибо понимает, что более никак мне буйных и неспокойных не усмирить!

      – Но после того, как я доложу императрице, что здесь происходит, то, – Чемесов