Любовь тоже убивает. Стас Канин

загрязнившуюся плиту или истории о борьбе с расплодившимися тараканами. Спрашивать родителей было стыдно и страшно, ведь всё то, о чём она так хотела спросить, казалось, ей чем-то запретным и похабным. Исследованиями себя как это делали все её одноклассницы Лиля не занималась, а лишь теребила в ванной увеличивающуюся со страшной скоростью грудь, чем вызывала ещё большее томление, растекающееся по всему телу. Первое время она даже крепко обматывалась бинтами, чтобы ничего не выпирало из-под школьной формы, и плакала по ночам от боли, но в какой-то момент бинты перестали помогать.

      Этот урок физкультуры Лиля запомнила на всю жизнь…

      Она дольше всех задержалась в раздевалки, дожидаясь пока галдящие девчонки, облачившись в узенькие синие трусики и обтягивающие белые футболочки, не выбегут в спортзал на построение. Лиля стеснялась переодеваться при всех, боялась насмешек и презрения, ведь она стала не такой как все. Лучше бы она побежала вместе с ними, тогда может быть никто и не обратил на неё внимания… Как и множество раз до этого.

      – Зайцева, чего плетёшься!? – гаркнул физрук, увидев замешкавшуюся девочку в дверях раздевалки. – Весь класс тебя ждёт.

      И Лиля, опустив глаза в пол, побежала вдоль строя на своё место. Она не только видела, но и чувствовала как в такт её шагов подпрыгивают под майкой освобождённые из плена округлости, одновременно с этим она сгорала от устремлённых на неё похотливых мальчишеских взглядов и завистливых девичьих. И вдруг нависшую тишину разорвал сиплый голос того, кто считался непререкаемым авторитетом не только в классе, но и во всей школе.

      – Сисяндра жопатая! – крикнул Генчик, и выскочив из строя, со всей силы ударил её ногой по заднице.

      Лиля потеряла равновесие, и споткнувшись, плашмя грохнулась на пол, чем вызвала оглушительный смех. Ржали все, тыкали в неё пальцами, пинали ногами, а она, встав на четвереньки ползла вперёд, то и дело падая от очередного удара.

      – А ну прекратить, шпана! – наконец среагировал на случившееся физрук. – Быстро все в строй!

      Он помог Лиле встать, и увидев разбитые коленки и кровоточащий нос, сказал:

      – А ты к медсестре иди… Объяснишь, что упала случайно. Поняла?

      Лиля кивнула, и размазав по лицу кровь, пошла к двери.

      – Сисяндра… Сисяндра жопатая…, – пронёсся по залу приглушённый ропот.

      – Заткнулись все, и бегом по кругу! А ты, Кравченко, на канат!

      – А почему я? – гнусаво заныл Генчик.

      – Покажешь силу свою. Чтобы все видели, что Кравченко самый лучший. Давай! Пять подходов, и чтобы до самого потолка, и повернувшись к остальным крикнул. – Все бегут до тех пор, пока Кравченко не выполнит упражнение! Ускорились!

      – А вы фашист какой-то, Игорь Романович, – пробурчал себе под нос Гена, вцепившись руками в канат.

      – А за это ещё плюс два подхода, – невозмутимо ответил физрук. – Будешь ползать, Кравченко, пока руки до кости не сотрёшь. После