Летопись Затмения. Лютобор

мягкие и приятные черты лица, вкупе с треугольным лицом, а посему за глаза прослыл смазливым. От матери Леону достались ясные, выразительные глаза, цвета чистого озера и извечно мечтательный взгляд, – не то печальный, не то задумчивый. Леон не терпел растительности на лице и его чуть бледноватое лицо всегда было гладко выбрито так, что там даже не было и намека на щетину. У Готфрида же напротив, вечная щетина порой переходила и вовсе в бороду, но юноша не любил ее и сбривал, довольствуясь щетиной, отрастающей едва ли не за день. Ростом друзья не разнились, однако отличались телосложением. Леон уступал в ширине плеч более крупно слаженному другу. Еще Готфрид выделялся более смуглым цветом кожи, нежели Леон или же белокурый рыцарь просто был бледнее, чем его друг, тут с какой стороны посмотреть.

      Что до характера юных рыцарей, тут можно отметить следующее. Несмотря на достойное воспитание, Готфрид прекрасно себя чувствовал, как в кругу знати, так и в самом злачном трактире, раздавая тумаки в пьяном угаре, попутно обливаясь вином. Как никак, но жизнь на улицах давала о себе знать. И как даже самое совершенное одеяние не скрывает дурных манер, так великолепное воспитание не смогло обуздать до конца первобытную грубость и вспыльчивость Готфрида, лишь угревшиеся в нем за время беспризорной жизни. Несмотря на это, юноша умел вести себя достойно там, где это было нужно и был неплохо начитан, чем не раз затыкал за пояс выскочек, решивших, что перед ними неотесанный чурбан. Там, где Леон со всем изяществом и чувством такта предпочел бы вызвать обидчика на поединок, Готфрид бы отложил меч и просто набил неугодному морду, а потом выпил за свою победу. В свободное время Готфрид предпочитал отдавать все силы тренировкам, соколиной охоте и женщинам, – последнему пункту, особенно. Несмотря на ранние ратные подвиги, где обоим юношам впервые в жизни пришлось отнять чужую жизнь, Леон оставался мягким и довольно-таки романтичным юношей, а вот Готфрид своим нравом походил скорее на отца Леона, прослыв более суровым, порой жестоким и расчетливым, но чертовски жизнерадостным и оптимистичным. В свое свободное время Леон любил уединяться в лесу или библиотеке родового поместья. Готфрид часто говорил, что его друг от того и бледный такой, что пропадает то в четырех стенах, то под листвой гигасов, с лоскутом кожи и пером. Еще Леон хранил целомудрие, желая связать свою душу и тело лишь с одной единственной женщиной, что считал личным обетом своей чести. Готфрид же считал подобное поведение друга напрасной тратой времени, отпущенной на жизнь, от которого нужно брать все, а не бить самому себе по рукам.

      Черный и белый, – так их прозвали и при всех их различиях они были друзья не разлей вода. Даже их лошади лишний раз подчеркивали это цветовое сравнение. Готфрид объезжал черного жеребца, который ни раз сбрасывал его с седла, но юноша невзирая на синяки укротил животное, дав ему имя Гермес. Леон же нашел общий язык с капризной белой кобылой в яблоках. Даже княжеский объездчик лошадей дивился