Трое в одном доме не считая портвейна. Ростислав Олегович Нестеров

не будет, – Переночевать здесь, не в смысле спать, а посмотреть что и как.

      Воцарилась долгая пауза. Поросьян жалел, что не додумался до такого хода сам, а Беркшир боялся, что я предложу ему принять участие в эксперименте. Но зря это они – Дом бросил вызов мне. И вызов принят!

      Между тем действительно стало темнеть, и мы решили продолжить обсуждение отдельных деталей в более подходящем месте. Пройдясь по быстро пустеющему бульвару, мы дошли до рыбного ресторана, что на Чистых прудах. Естественно там не было мест, и стояла очередь. Вид у швейцара за треснутым стеклом двери был сытый и неприступный. Пришлось разместиться в душном и переполненном, но вполне демократичном буфете на первом этаже.

      Прикинув наличность мы взяли у «милой девушки» (так назвал ее Поросьян, несмотря на вес сильно за сто и, мягко говоря, потрепанное жизнью лицо) по паре пирожков с кошатиной (в смысле, с мясом) и бутылку «Мадеры». Вторую и третью мы естественно принесли с собой. Стаканы нам выдали в количестве трех, но нам больше было и не надо. А пытавшегося сесть на хвоста мало знакомого типа из числа многочисленных приятелей Поросьяна (на которых с неизбежностью натыкаешься в самых разных уголках столицы) мы с Беркширом, несмотря на протесты последнего, в компанию не приняли. Во-первых, нам предстоял весьма серьезный разговор, а, во-вторых, нам с Беркширом не понравилась несколько нагловатая ироническая ухмылочка этого типа в низко надвинутой кепке с длинным козырьком. Я, вообще, не люблю говорить с человеком, глаза которого толком не видно! Впрочем, протесты Поросьяна были  достаточно вялыми, да он, как мне показалось, толком и не вспомнил, кто именно это был…

      – А знаете, откуда пошло такое название? – я постучал пальцем по разноцветной этикетке с парусником, несущимся на всех парусах прямо на рифы, и все это при полном попустительстве команды, которая в реальной жизни уже должна была бы принимать какие-то меры. Впрочем, наибольшее удивление вызывало даже не равнодушие матросов к судьбе корабля, а флажок на мачте который вопреки ветру надувавшему паруса вперед почему-то гордо реял по ходу движения, то есть назад.

      Поросьян тут же предположил нечто непотребно-физиологическое, а Беркшир многозначительно заметив, что суть дела не в названии, а в сути дела, предложил выпить еще по стаканчику. Но я продолжил:

      – Есть в самом центре Атлантики волшебный остров по имени Мадейра. Настоящее царство вечной весны среди бушующего океана. С грохотом накатываются грозные валы на скалистый берег, разбиваются об утесы и затихают бессильно. Хлопья пены и брызг смешиваются с пряным ароматом цветов, и ветер уносит их, уже не соленные как слезы, а сладкие как поцелуй, в далекую неведомую даль. И запах этот, как путеводная звезда указывает дорогу отважным мореплавателям… – я отодвинул тарелку с остывшими пирожками и поднял стакан с рубиновой влагой, – А еще там живут прекраснейшие в мире женщины с черными как ночь волосами и мерцающими как звезды в ночи глазами. Почувствуйте, как пахнет их кожа – это настоящий запах страсти…

      Мои