Рассказы о любви (сборник). Людмила Петрушевская

вам показать!

      Дана строптиво ответила:

      – Почему же я ее не вижу?

      – Вы всегда сидите впереди, а я довольно часто стою с камерой сзади.

      – Ну хорошо, приму к сведению, – кивнула наконец Дана. – Правда, не знаю, зачем мне это. И вам в том числе!

      Они договорились, что Рина будет внимательно смотреть на экран своей фотокамеры и, как только увидит неизвестную, то окликнет ее, чтобы та обернулась.

      – А как я ее позову? «Алле» или как?

      Дана помолчала, потом посмотрела куда-то в сторону и промолвила:

      – Скажите «Аник». Просто «Аник».

      Странные это были слова.

      Рыжая Рина, когда в очередной раз снимала обитателей пансионата, живописно расположившихся в библиотеке музея (была лекция о прежних хозяевах, давно ушедших персонажах, знаменитых тем, что в их доме гостили великие люди), – так вот, Рина вдруг заметила крошечную черную тень на маленьком экране своего фотоаппарата.

      Рина отвлеклась от изображения и стала до слез в глазах всматриваться в сторону окна. Никого там не было!

      Она опять поглядела на экран. Тень виднелась, как легкий мазок кистью – фигурка стояла спиной к камере далеко сбоку, опять у окна, но чуть левее.

      Рина проглотила комок в горле и громко сказала:

      – Аник! Аник!

      Все удивленно обернулись.

      Только Дана сидела не шелохнувшись, как окаменела.

      Рина улыбнулась всем, оторвавшись от фотоаппарата.

      Когда она вернулась глазами к своему маленькому экрану, тени на нем уже не было.

      И больше она не появлялась вообще.

      Рина напечатала снимок, но на нем уже присутствовал не силуэт, а как бы легкий намек на какой-то сгусток, тень чьего-то резкого движения к стене.

      Она пришла к Дане в офис и показала ей десять последних изображений.

      Дана задумчиво смотрела на отпечатки, держа их своими пухлыми пальцами, заостренными к кончикам. Руки ее были похожи на лапки ящерицы: короткие, всегда оттопыренные в локтях.

      – Ну и что? – тяжелым, неприязненным голосом спросила Дана.

      – Кто это?

      – Я не знаю.

      – А вы же сказали имя «Аник»?

      – Я подумала просто, что эта женщина со спины похожа на одну девушку, которую звали Аник. Она жила здесь года два назад. У меня хорошая память, – резко сказала Дана. – Короче, у этой Аник был здесь роман с человеком вдвое ее старше, с бельгийцем Полем, художником. Она сама композитор. Он очень ее полюбил. Когда они расставались, то оба плакали – но его дома ждала молодая жена и десятилетний сын. Он вернулся к себе в свой маленький город и через две недели умер. Аник звонила мне и очень хотела опять приехать сюда, жаловалась на тоску, на то, что не может жить как раньше. Но вы знаете, что второй раз сюда путевки не дают. Вернее, это очень дорого стоит. И потом (Дана усмехнулась нехорошей усмешкой), ведь не вернешься в ту жизнь! Вы понимаете? Каждый раз разлука навсегда. Только я как кошка, имею семь жизней…

      – А она жива? – спросила рыжая Рина.

      – Аник? Наверное, –