Уникум. Наталия Шитова

принародно шептать "крибле-крабле-бумс", мог по сходной цене обезвредить темные силы, обосновавшиеся в ванной комнате, обеспечить рекордный урожай брюквы на следующий год или определить по фотографии новорожденного, от чего суждено умереть его будущей теще…

      Словом, беднягу Кошарского с его примитивными методами едва не задавили многогранные таланты его новоиспеченных конкурентов, но он вовремя сделал то, к чему прибегает всякий мудрый человек, потерявший спрос на плоды своего гения, но не желающий кануть в небытие. Кошарский ушел на административную работу, верно рассудив, что это лучше, чем совсем сойти со сцены. Теперь он властвовал уже не над простонародной своей клиентурой, а над себе подобными, контролируя их вслед за официальными органами. Хотя Гильдия имела статус общественного профессионального объединения, она имела определенный вес в глазах властей и эффективные, не всегда видимые глазу обывателя, рычаги влияния на тех, кто по наивности своей не желал вступить в ее ряды.

      Сейчас в зале совета Родион увидел представителей самых разных областей многотрудной чародейско-целительской практики. Вдоволь насмотревшись на обращенные к нему лица, он спокойно и вежливо поздоровался:

      – Добрый вечер, дамы и господа!

      Кошарский легко подскочил со своего места и с широкой улыбкой двинулся навстречу:

      – Добрый вечер, господин Березин! Наконец-то мы можем лицезреть вас в нашем обществе! Не чаяли уже свидеться с вами.

      Обойдя ряд кресел, он торопливо подошел к Родиону и протянул ему руку с весьма доброжелательным выражением.

      – Прошу прощения, – жестко сказал Родион и убрал обе руки за спину.

      Кошарский еще несколько секунд держал руку протянутой, словно все еще ждал ответного жеста от Родиона, потом опустил ее и немного удивленно осведомился:

      – А что ж так, господин Березин?

      – Еще раз прошу прощения, но я никогда не подаю руки. Никому. Даже близким друзьям, – отрезал Родион. – Возможно, моя привычка кому-то не нравится, но я ни для кого не делаю исключений.

      – Вот как… – Кошарский казался несколько озадаченным, но потом снова улыбнулся: – Что ж, присаживайтесь.

      Он обернулся к худосочному юнцу, что скромно сидел в крайнем кресле:

      – Марьян, будь добр, дружок, поухаживай за нашими гостями.

      Парень встал и, подойдя к свободному креслу, стоящему чуть в стороне, толчками провез его по полу и развернул так, что севший в него оказывался лицом к лицу со всеми присутствующими сразу.

      – Пожалуйста, – произнес парень тихим вкрадчивым голосом.

      Родион поддернул длинное пальто и решительно сел в предложенное кресло.

      Егор шагнул вперед и встал за спинкой.

      – Марьян, и стул для спутника господина Березина… – сказал Кошарский, но Родион поднял руку:

      – Не беспокойтесь, стул не нужен. Мой спутник не сядет.

      – Если вы настаиваете, чтобы ваш сопровождающий