Внутри. Екатерина Олеговна Тимофеева

ним разговаривать, Марк, не умея ухаживать, начинал это самоотверженно делать. Приглашал в кино, но только на те фильмы, которые сам хотел посмотреть, а это были либо занудные артхаусные картины, либо переполненные кровью и криками фильмы ужасов. На свиданиях он старался молчать и слушать девушку – ему на самом деле было плевать, что она рассказывает, просто это спасало его самого от необходимости что-то говорить. Во рту всегда было предательски сухо, зато в ладонях влаги было предостаточно.

      Но как-то раз, сидя в недорогом кафе и угощая девушку мороженым, Марку пришлось говорить.

      – А какое твое любимое блюдо, Марк? – спросила его спутница.

      Собравшись с духом и несколько раз сходив в туалет, Марк откровенно произнёс:

      – Я это блюдо ещё не пробовал, но думаю, что оно бы стало сразу моим самым любимым. Оно очень популярно в Малайзии, его подают только в самых дорогих ресторанах.

      – Фу, устрицы, что ли, какие-нибудь? – фыркнула глупышка.

      – Нет. Мозг обезьяны. Представь: ты сидишь за столом, в нём прямо перед тобой круглое отверстие, и вот официант подкатывает к твоему столу обезьяну, она связана и жива. И ей начинают вскрывать черепную коробку – аккуратненько так, профессионально. Обезьяна орёт, верещит на своём обезьяньем что-то. Но самый сок этого блюда – что мозг должен быть обязательно ещё живой обезьяны. И вот мозг открыт, подвозят к отверстию в столе – и вуаля, ты начинаешь его есть! – довольно закончил Марк с полным ртом слюней от своего же вкусного рассказа.

      – Как… Как это можно есть… – в глубоком шоке промолвила девчушка.

      – Да, этим вопросом тоже многие задавались, – как ни в чём не бывало продолжал Марк, – действительно, гогот умирающих макак тоже смущал гостей. Поэтому в последнее время обезьян окуривают наркотиками, и только потом, пока они в дурмане, им вскрывают голову.

      Девушку вырвало.

      Глава 3

      «Брр! Ненавижу воспоминания!» – передёрнуло Марка.

      Лёжа на диване, он запрокинул голову назад через подлокотник, застонав:

      «Боже, как же меня всё достало!» – и заснул.

      Сны у Марка были, прямо скажем, специфические. Кто бы там что ни говорил, что, типа, мы видим всё то, что видели за день, только разными другими образами, порой очень необычными. Но у Марка это были новые, свежевыдуманные им самим миры. Иногда он мог контролировать себя в своих снах и делать там, что ему пожелается, а иногда был лишь зрителем происходящего.

      Сейчас он был зрителем.

      Марк стоял в заброшенном мрачном большом доме. Заброшенном настолько, что дом того и гляди скоро развалится. Серость и запах гнили напряжённо висели в воздухе. Марку здесь нравилось стоять. Вдыхая мрачность этого дома, он умиротворялся и даже где-то в глубине своего сознания улавливал нотки счастья. Он медленно начал двигаться в сторону окна. Каждый его шаг подхватывали старые половицы и устало поскрипывали. За окном не видно было, что находится, но однозначно там был