Дети страха и другие ужасные истории. Елена Усачева

лежала и смотрела на с косой. Та сидела на своей кровати и во все глаза в ответ смотрела на Нинку.

      – Вот… ненормальный, – зашушукались в палате.

      – Все пацаны такие.

      – Это у него из-за аллергии. Как может быть аллергия на солнце?

      Все, считай Тинтин покойник.

      Кровать под Нинкой качнулась – это с косой припала к ней.

      – А что он сделал-то?

      Вот из кого получится неплохой следователь. Вцепляется своими вопросами, как бульдог.

      – Лез целоваться.

      Кровать опять качнулась. Конечно, было бы приятно увидеть лицо с косой, но Нинка и так все хорошо представляла. Теперь они все будут смотреть на Тинтина и представлять, как это. А он станет смущаться и краснеть.

      Можно было еще кое-что сделать, чтобы закопать его окончательно. И Нинка уже придумала что. Оставалось найти кудрявую. Все-таки Пося попросил. Почему бы не помочь человеку. Какой у них отряд-то? Как бы в корпусах не заблудиться…

      Но нигде блудить Нинке не пришлось. Кудрявая сама выбежала на нее. Сразу после полдника. Девчонка неслась через танцевальную площадку, вся такая воодушевленная. Немного подпрыгивала. Прыгучие они там все какие-то.

      – Стоять! – приказала Нинка, и кудрявая застыла.

      Ну… такая. Волосы темные, в рыжину, лицо белое, веснушки, глаза немного припухшие, носик маленький. Невысокая, но крепенькая. Взгляд быстрый. В шортах и футболке.

      – Чего, как? – начала Нинка. – Хорошо живется?

      В глазах кудрявой мелькнуло узнавание, и она попятилась. Собиралась сбежать, поэтому момент плезира можно было пропустить. Не хочет вести светскую беседу, не надо.

      – Дело есть, – перешла на озабоченный тон Нинка.

      – А чего? – резко пошла в глухую защиту кудрявая. – Меня Лана послала.

      – Лана. – Слово мягко соскальзывало с языка. – А Пося – это имя или фамилия?

      – Он дурак, – сразу насупилась кудрявая.

      – С такой-то кликухой! – не стала спорить Нинка. – Чего учудил?

      Кудрявая смотрела с недоверием. Вроде как и человек перед тобой, а вроде и инопланетянин. Нет, все-таки человек – улыбнулась.

      – Он сказал, что я некрасивая.

      – С чего вдруг?

      Нинка еще раз оглядела кудрявую. Не красавица, да. Но такая, нормальная. Ярко выраженных недостатков не видно, не косая и не кривая. И не хромала вроде.

      – У меня – вот, – кудрявая подняла челку. На лбу был шрам. Треугольничком.

      – Гарри Поттер, что ли? – не сдержалась Нинка.

      Кудрявая засопела. Понятно, шутка старая, приелась.

      – Я об батарею, – обиженно сообщила кудрявая. – Чуть глаз не выбила. Он увидел и начал смеяться.

      Нинку подбивало спросить про шоколадки. Кто все-таки начал. У нее было подозрение, что вредная кудрявая забежала вперед. А шрам – это уже так, отмазка. Кто в детстве не бился головой об батарею? Она знала девчонку, которая ухитрилась на кухне свалиться с табуретки, грохнуться на трехлитровую банку и распороть себе попу. Еще и вареньем из банки, что доставала, облилась. Вот это шрам. А другая девчонка поскользнулась