«Дама в черной перчатке» и другие пьесы. В. Г. Шершеневич

слюна; женщина, одетая в весеннюю окрошку.

      Клубится,

      Дымится

      Перезвон,

      Смуглеет шум и вспых увертливого крика.

      Я вчера слышал, как мотор потерял стон,

      Который вдруг съежился дико.

      У меня вчера по щеке проходил полк солдат,

      А сегодня я его доедаю, как закуску,

      И пляшут дома вперед-назад,

      Одетые в вывесочную блузку.

      Подбегает сторож. На нем кокарда Социалистического Государства. Через плечо сумка.

Сторож:

      Эй! Ты потерял

      Кусок своего сердца – вон там, на углу,

      Где трамвай сошел с рельс от этого.

Лирик:

      Столько сердец я уже покупал!

      И в каждом находил иглу

      И маленькую юродивую мглу.

Женщина:

      (спрыгивая с крыши)

      А сердце рябое, словно намазанное икрою ке́товою.

      Неужели ты каждый день рождаешь стишки?

      Каждый день ты беременеешь от событий,

      А к ночи бумага протягивает жест акушерской руки,

      Чтоб вытащить звучные прыти

      Твоих стихов, – и тебе не надоест?

      Смотри, как разбухла… твоей души!

      Она раскрыта, как до одиннадцати подъезд,

      А в твоем мозгу рифмы ползают, как вши,

      Живот твоего сердца от напряжения высох,

      Под глазами провалы, как от колес. Неужели

      Напрягаются снова мускулы мятежа?

      Врывается Грузовик Чичкина.

Грузовик:

      Трррррр! Близок!

      Мятеж ощетинился иглами ежа.

      Мои дымовые хвосты обтрепались и поредели.

      Трррррр! Я сморщился, как лягушачий скелет.

      Трррррр! Мои ноги от водянки распухли.

      Вы все прокисли, вы все обрюхли,

      Каждый из вас глупее, чем этот поэт,

      Который все пишет, пьет, пишет и пьет ирруа,

      Обвивает вокруг себя водосточные трубы,

      И думает, что это боа —

      Констриктор, и целует у небоскребов оконные губы.

      Взрывается.

Лирик:

      Так ведь меня же разобрали трамваи до конца,

      Вдоль, и поперек, и навзрыд. Лают авто.

      У меня полысела радость лица,

      А небо запахнуло от холода пальто.

      У пальто отлетела одна пуговица от борта

      И виснет на огненной нитке,

      А люди глупые вопят: «Метеор-то!»

      Я дроблюсь в неистовой пытке.

      С противоположного тротуара спрыгивает дом и пробирается сквозь гущу движения послушать Лирика. Какой-то трамвай в бешенстве стал на дыбы.

      Посмотрите, близорукцы! Я наступил

      Бипланом на юбку вальсирующих облаков!

      У моих стихов

      Нет больше рявкающих сил,

      А вместо них выросла сотня слоновьих клыков.

      И моя пытка длинна, как хобот слоновий,

      Мне кажется, что я и сам слон —

      Такой я большой и добрый, и столько из меня течет крови,

      А город вбивает мне в уши перезвон,

      Перезвон