Жизнь в одиннадцати главах. Илья Андреевич Калеватов

или из пакета. Конечно, думаю, вы не прыгали с тридцатого этажа, иначе вы бы сейчас не читали эту книгу, но то ощущение полета, пусть даже недолгого, и мало чем отличающегося, мы запомнили надолго…

      Также были прыжки по гаражам. Да, это было весело. Когда ты, словно ниндзя, забираешь наверх, куда не проложена специально тропинка, пусть даже не очень рисковыми путями, но которые могли привести к травме. И очень отчаянный момент, когда, с разгону, ты, бежишь и прыгаешь в очень мягкий сугроб, который словно… словно… эх, даже слов не подобрать. Но многие поймут меня. Хотя, что это я… не думаю, что в четыре года я прыгал с гаража. Мама мне кажется, не разрешила бы. Может быть, лет в шесть. Наверное, я еще не отошел от вступления. Но мне кажется, что такие вещи, как варежки на веревочках и "если я уйду домой, то меня не выпустят", а еще "парашютики" с деревьев, и самое трудное доказать, что ты попал из пистолета-пальца(может палки, или вообще оружие было игрушечного) во врага – это все было заложено в "базовых настройках".

       В четыре года я начал гулять один, без мамы. Конечно, еще я гулял один, в смысле без друзей, потому что… хотя… давайте начнем с другого конца.

      В четыре года я встретил своих первых друзей, с которыми я дружил очень долго. Почему "дружиЛ", вы поймете по ходу книги. Я идеально помню, как с ними познакомился, словно было это вчера, хотя прошло уже десять лет.

      Я гулял во дворе. Гулял я один, но внезапно из подъезда вышла она. Это была обычная девочка, на вид вроде миленькая и маленькая. Наверное, младше меня. Мы стали вместе копаться в песочнице(странно звучит, но как вы еще представляете знакомство таких маленьких детей). Копались вроде вместе, но как бы по-отдельности. Внезапно она придвинулась ко мне. Знаю, в книгах обычно пишут вроде что-то "Я чувствовал ее дыхание, оно было учащенное, а пульс наоборот, замедленный. Мы словно были единым целым и наши сердца бились в один ритм". Но нет. Повторюсь, мы были маленькие, и единственная любовь, которую я знал, была материнская. Хотя при чем тут вообще любовь? До конца нашей дружбы мы оставались друзьями.

      – Меня зовут Лиза. – сказала девочка.

      – А меня Илька. – сказал я. Я вообще всегда тогда всем представлялся таким именем. Для меня выглядело очень странным, что люди всерьез вот так вот знакомятся и совершенно серьезно называют свои имена. И даже сейчас я немного вздрагиваю.

      – В смысле Илья? – уточнила Лиза.

      – Ну да. – без особого энтузиазма ответил я.

      После этого мы покопали в песочнице ямку глубиной сантиметров десять, я сказал, что решил в песочнице выкопать свою квартиру, чтобы потом не переплачивать.

      – А я долго не смогу тут копать, меня мама домой скоро загонит. – ровным голосом произнесла она.

      – Ну так мы спрячемся от мамы в яме, а потом выкопаем туалет, чтобы было куда ходить.

      – Ну, не… надо будет кстати еще Настю позвать. – быстро перевела тему Лиза.

      – Что за Настя? – с интересом спросил я.

      – Да там… – не особо понятно, и неточно махнув рукой сказала