Жизнь прожить – не поле перейти. Повесть. Евгений Чертовских

девочку, засмеялась:

      – Ну, тогда проходи.

      Послушав музыку и посмотрев на танцующих, Лена отправилась домой, где в это время был переполох по поводу пропажи ребёнка.

      – Где ты была!? – в истерике закричала мама, схватив дочь за руку.

      – В парке музыку слушала, – прозвучало честное признание.

      – Вы посмотрите на неё! – продолжала кричать мама. – Она меня опозорила! В грязном платье и грязных ботинках, срам! Меня все в городе знают! Разговоры начнутся!

      Мария схватила, висевший на стуле ремень мужа и сильно стеганула им дочь ниже спины. Отец тут же выхватил ремень из рук жены, гневно посмотрел на неё и сказал:

      – Чтобы этого больше никогда не было! Нужно уметь воспитывать без ремня!

      После слов отца в комнате воцарилась тишина. Лена стояла молча, приложив ладошку к месту, куда был нанесён удар ремнём, по её щекам ручьём катились слёзы. Мать ушла на кухню. Бабушка и тётки так и остались стоять у входа в комнату. С этого дня Мария Сергеевна никогда в жизни больше не поднимала руку на дочь.

      – Где большая сковорода, – раздался голос Анны с кухни.

      – На месте должна быть, – бросила в сторону кухни Мария.

      – Не могу найти! Татьяна, ты брала?

      – О господи! – недовольно произнесла Татьяна и направилась в сторону кухни.

      С кухни раздались металлические звуки, вернее грохот, затем нечленораздельные скороговорки двух женщин.

      – Я вам что – посудомойка? – Татьяна вышла из кухни, сильно захлопнув за собой дверь.

      – А я?! Нанялась готовить на всю ораву, да ещё и посуду мыть бесконечно, – казалось, что вошедшая Анна обратилась к Марии.

      – Я целыми днями в театре вкалываю, – чуть не плача стала оправдываться Мария.

      – А мы, можно сказать, не вкалываем, а дурака валяем целый день, – не сдержалась Татьяна. – Весь дом на нас! У меня к вечеру руки отваливаются.

      Бабушка Пелагея слушала разборку сестёр, сидя молча на табурете в углу комнаты. Такие баталии были не редки, тем более, что трём женщинам на одной кухне ужиться было сложно.

      – Всё! Наступил предел моему терпению, – Татьяна стояла с красным лицом, уперев в бока руки. – Уеду!

      – Как? Куда? – испуганно спросила Мария.

      Все молча смотрели на Татьяну, а та застыв как изваяние, не знала, что сказать.

      – Зачем? – тихо спросила Анна.

      Татьяна ожила, повернулась к Анне и так же тихо произнесла:

      – Затем.

      Все успокоились, напряжение спало, и все подумали, что Татьяна погорячилась с заявлением.

      – Уеду, – вдруг сказала Татьяна, – работать уеду. На Байкал.

      Угроза оказалась не пустой. На следующий день Татьяна, молча собрала вещи, сказала всем: «Всего хорошего!» и ушла на станцию. Через неделю от неё пришло письмо, где она сообщала, что находится на станции Слюдянка, которая располагается на берегу