Обнимая Тьму. Алёна Романова

водя сканером вдоль груди мальчика.

      Нидин настолько ясно представляла себе все внутренности пациента, как будто они были размещены отдельными картинками на голопроекторе при чтении учебника по анатомии. А ещё она «почувствовала», что рядом с правым лёгким, что-то мешает крови течь правильно. Не осознавая, что делает, она взяла маленький нож, заменивший им хирургический инструмент, и полезла в это место.

      – Ты что творишь?! – воскликнул профессор.

      Но когда Нидин совершила манипуляцию и жизненные показатели пациента стали расти, ИнМертин перестал возмущаться и завершил операцию.

      Мальчишку переложили на другой стол, его показатели держались в стабильной зоне.

      – На сегодня всё, – устало сказал профессор. – Ждём спасателей.

      ИнМертин выбросил свой испачканный халат в утилизирующую урну и направился в сторону санитарного отсека. Нидин побежала за ним. Он вошёл в отсек и стал отмывать руки.

      – Простите меня, профессор. Я не могу вам объяснить, что произошло, но точно была уверена, где кровоток… – невнятно попыталась объяснить она.

      – У тебя хорошая интуиция, – остановил он бессвязный поток слов. – Молодец! После займёмся твоим воспитанием. Давай отдыхать, – он сжал рукой её плечо. – Посматривай за мальчиком, что-то долго не приходит в себя.

      Профессор вышел, а Нидин задумалась. После операции уже прошло десять минут, а пациент так и не проснулся. Это говорило об осложнениях, которые обнаружить с имеющимся оборудованием они не смогут. Она умылась, переплела косу. Сняла с себя куртку – оказывается, на ней красовались пятна крови – Нидин накинула сверху лёгкое одеяло, чтобы прикрыть на белой футболке пятнышки поменьше. На брюках скрыть кровь даже не пыталась. Девушка вышла из санитарной зоны в коридор.

      По дороге в третий грузовой отсек она встретила Као Рея. Он предупредил:

      – Я на капитанском мостике. Буду помогать экипажу вести переговоры со спасателями.

      Нидин кивнула в ответ, и они разошлись в разные стороны.

      В третьем отсеке люди спали или тихонько переговаривались. Нидин незаметно прошла мимо всех и села на пол рядом с мальчиком, вытянула ноги и прислонилась спиной к стене. Она хотела закрыть глаза, вспомнить родных и свой дом, но тут же наворачивались слёзы. Нидин мысленно успокаивала себя, что для слёз ещё не время: вот спасут всех, тогда и можно будет «сырость разводить», как выразился профессор.

      Мальчик сделал вдох, отличный от других вдохов. Нидин прекратила внутренний успокоительный монолог и глянула на экран: показатели находились в стабильной зоне. Новое чутьё Нидин подсказывало, что пациенту плохо. Она поднялась. Неправильный вдох повторился, затем опять. Нидин взяла юного пациента за запястье и прислушалась к пульсу. Сердце мальчика билось неровно, запинаясь через определённые промежутки.

      Девушка послушала удары ещё несколько мгновений, и вспышка в голове одарила знанием: мальчик