Позволь любви найти тебя. Джоанна Линдсей

славой охотника за деньгами!

      – Он поселился у лорда и леди Дюррант. Я этого и не знала, пока они не появились тут вместе с ним. Но такие, как он, не смогут одурачить Мэнди. Она умная девушка, хотя и любит притворяться, что это не так.

      – Я ее ужасно люблю, но ты говоришь про мою сестру. У нее же ветер в голове гуляет и…

      Офелия ткнула его в грудь.

      – Ничего подобного! Она просто легко возбудима, но в этом ничего плохого нет. Сомневаюсь, что она не сумеет сообразить, кто из кавалеров влюблен в нее, а кто – в ее отца… – Офелия помолчала немного, и Рейфел разразился хохотом, – точнее, в титул ее отца.

      Он обнял жену за плечи.

      – Я понимаю, что, вероятно, беспокоюсь из-за пустяков. – Он похлопал себя по груди. – Просто чувствую здесь, как несчастлива Мэнди. Ты только посмотри на нее – она же очаровательна! Самая выгодная партия. Какого черта этой молодежи требуется столько времени, чтобы завоевать ее?

      – Ну конечно же, потому, что ни один из них ей не подходит. Время неподходящее, вот и все. Нельзя заставить любить, и с ней этого пока не произошло. Но в этом году в город приезжают новые джентльмены – новый выбор, новые возможности. Можно надеяться, что в этом году любовь ее найдет.

      Супруги снова перевели взгляды на незваного высокого красивого гостя. Видя, как он смеется, разговаривая с юной, недавно обрученной парой, Рейфел подумал, что тот вовсе не выглядит таким зловещим, как на первый взгляд. Вероятно, следует повести себя по-светски и познакомиться с ним, чтобы понять, не обманывает ли его интуиция.

      Офелия же размышляла совершенно о другом. Купидон? Только человек, исключительно преуспевший в сватовстве, мог заработать такое прозвище. Ну, или это просто шутка, и скорее всего так и есть. Ни один мужчина не захочет, чтобы его сравнивали с херувимом, верно? В любом случае она просто обязана все выяснить.

      На другом конце комнаты, едва сэр Генри и Элизабет Мэлкорт закончили беседу и отошли, Уильям Пейс обратился к своему лучшему другу:

      – Я же говорил, что ты отлично сюда впишешься и встретишь кое-кого из знакомых.

      Девин Болдуин рассмеялся. Оба они знали, что слово «впишешься» не о Девине. Он был слишком крупным, слишком загорелым, потому что проводил большую часть времени на улице, и слишком задиристым – он никогда не смягчал своих суждений и не собирался этого делать, невзирая на общество. Пусть его и учили быть джентльменом, он находил эти уроки бесполезными и нелепо смехотворными, даже лицемерными.

      Уильям уже несколько лет пытался убедить его ходить на приемы, подобные этому, но Девин лишь недавно увидел в них смысл. И дело не в том, что он отказывался от общения с людьми. Но приглашения от клиентов относились к другому роду деятельности, который он называл бизнесом, и не имели ничего общего с подобными пышными зваными вечерами, где каждый гость обладал тем или иным титулом. Однако теперь он начал получать приглашения от титулованных лордов, которых даже в глаза никогда не видел, и все потому, что помог нескольким клиентам в деле, никак не