Танго и Треш. Эвелина Каравай

проблем.

      Пока Артем и Вова терли за жизнь, я наполняла телефон интересными картинками. Наконец телефон и досье заполнились до предела.

      – Вова… Владимир. Вам спасибо. Вы просто… Если я могу чем-то…

      Инспектор покраснел от удовольствия.

      Артем наблюдал за нашей беседой, как счастливый отец, пристроивший дочь замуж.

      Когда мы вышли, я решила уточнить, как Артем собирается рассчитываться.

      – Не переживай. Я знаю, что ты обо мне не очень высокого мнения. Но не настолько…

      – Так как?

      – Наличка через банкомат на карточку.

      – Личную?

      – Безличную. Ты совсем? Зачем ему Антикоррупционное бюро? А что ты там нарыла?

      – Скажи, Артем, а если попытки вывести папу на чистую воду приведут к тому, что ты останешься без папы, тебе станет легче?

      – Чего?

      – Это я так, в общем.

      – Ты так не шути. Папа нужен живым, здоровым и…

      Артем задумался.

      – И на свободе.

      – А ты хороший сын.

      – Не стебись.

      Артем по-дружески обнял меня за плечи и поцеловал в шею.

      – Ты пахнешь полем…

      – Чем?!

      – У нас на даче ростут розовые такие… на гвоздику похожи. Они пахнут медом и «Дживанши».

      – Дача, мажоры, гвоздики и «Дживанши». ЖиваншиФеерия подсмыслов.

      Артем не дал мне договорить и коснулся своими шелковыми мягкими губами моих. Я попыталась отстранить его рукой, но Артем взял меня за руку. Мальчик по сути – мужчина по факту. Друг-клиент-воспитанник… Я забила на этику и окунулась в ощущения. А ощущения были фантастическими.

      Глава 9

      Поцелуй – это разговор на особом языке. Пожалуй, даже более интимная часть отношений. Потому что мы не можем врать, глядя в глаза друг другу. По логике жанра и современных отношений все должно было закончиться постелью.

      Но, влюбляясь, человек становится более осторожным. Он предпочитает смаковать удовольствие секундами, урывками, прикосновениями, взглядами. Вечер действительно закончился постелью. Но спали мы, как брат и сестра: девственность движений, скрывающая вулкан желаний.

      Артем делал вид, что спит, но движение теплых губ по волосам выдавало намерения с головой. Достаточно было только развернуться лицом друг к другу – и романтика уступила бы место физиологии. Но этого допустить было нельзя. Я резко встала с кровати, словно опаздывала на поезд.

      – Почему ты такая?

      Артем уткнулся лицом в подушку.

      – Потому что «не сотрется» – не про меня. Еще дети пойдут, и тогда папа лишит меня прав на ребенка – и я его застрелю. Или заставит жить с тобой… и я его застрелю.

      – Или ты просто пойдешь нафиг.

      – Артем, я на нем живу. Так что не страшно.

      Пока я делала бутерброды с красной икрой, Артем нарочито долго принимал душ. Выйдя из ванной, посвежевший и грустный, уселся за стол и начал рассматривать икринки.

      – Не понимаю я вас, баб… женщин.

      – А хочется?

      – Хочется.