Блокадные рассказы. Ирина Николаевна Муллер

несколько шагов вперёд, Соня последовала за ней. Дверь захлопнулась.

      Что это? Вдруг стало очень холодно, мороз обжёг лицо, руки, ноги, всё тело. Что происходит? Где мы? Девушки огляделись. Вокруг снег, много снега, он везде – полностью покрывает собой улицу, превращая её в белое поле. Нет, не совсем поле, тут есть и дома. Фасады старинных, до боли знакомых зданий теперь выглядят зловеще и устрашающе. И ещё руины – несколько домов – от них остались только стены, сквозь которые видны небо, воздух, бесконечность. А ведь это же Невский.

      Но что с ним не так? Всего пару минут назад он переливался, играл буйством красок, а сейчас здесь только два цвета – тёмный и белый.

      Машин нет. Где тротуар, где проезжая часть – непонятно. Один большой путь. В снегу виднеются многочисленные протоптанные дорожки.

      Окна домов большей частью заколочены, там, где остались стекла, на них крест-накрест наклеены длинные ленты – во всю длину и ширину. И очень много тёмных дыр, зияющих в оконных просветах.

      И самое главное – люди. Медленно, погрузившись в себя, пошатываясь, но одновременно уверенно и целенаправленно двигаются они в разных направлениях. И эту уверенность не сможет поколебать никто и ничто на этой земле и за её пределами. Закутанные и замотанные во всё, что только существует из одежды, чтобы хоть немного согреться, обвязанные тёплыми платками, шарфами, в валенках. Многие везут саночки. Фонтанка всего в квартале отсюда. На саночках стоят бидоны, чайники. Люди спускаются по обледенелой дорожке к реке. Это очень тяжело – наледь, и достаточно высоко. Многие падают, обессиленные от голода, но вновь поднимаются и продолжают свой путь.

      В Фонтанке выдолблена прорубь. Женщины наклоняются и ковшами с длинными ручками черпают оттуда воду. Лёд очень толстый, наклоняться нужно низко, чтобы достать до воды. И обратно с бидонами, наполненными водой, отправляются пешком к своим домам. Там надо растопить печку буржуйку, вскипятить воду, возможно. В буфете даже осталось совсем немного хлеба. Это даст силы, согреет, поможет продержаться. Истощённые лица. Светлые глаза.

      Весь путь теперь нужно проделать в обратном направлении. Прошло несколько женщин тоже с саночками, на которых лежало что-то большое завёрнутое в простыню.

      Неторопливость и безмолвие.

      Вдруг из множества репродукторов оглушительно и страшно заревела сирена, пронзая своим воем тишину вокруг. Артобстрел. Самолёты со свастикой над городом. Страха и паники нет. Кто-то немедленно торопится на крыши тушить «зажигалки» – их жужжащих и шипящих сбрасывают с самолётов, чтобы спалить дома горожан – дежурящие на крышах женщины забрасывают их песком. Кидают его сверху лопатами – и изворачивающееся, огнедышащее естество испускает дух. Орудия противовоздушной обороны направляют свои цели на самолёты, пытающиеся принести ужас и смерть. Город будет жить.

      Каждодневный, ежечасный, ежеминутный, ежесекундный подвиг. Ленинградцы.

      Зазвенел будильник. Катя открыла глаза. Освещённая