Пепел в отражении. Евгения Дмитриевна Захарова

помрачнел и отвернулся, снова уставившись на свои руки.

      – Улик не было. Их и сейчас не особо много. Зато есть ты. Если, конечно, твоя история – правда.

      – Так я подозреваемая? – спросила Дарина, пытливо вглядываясь в его лицо. Если Марк и удивился, то не повел и бровью. – Я не такая дура, какой могу показаться, поэтому ответь на вопрос. Пожалуйста.

      – Пока ты свидетель, – прищурился Марк. – Но этот статус легко может измениться.

      – То есть я кто? Неудавшаяся смертница? – грустно усмехнулась девушка. – Ты мне не веришь?

      – Не важно, верю я или не верю, – он вскочил на ноги, скрестил руки на груди и глянул в окно. – У нас нет никаких доказательств твоей теории кроме твоих же слов.

      – А камеры? Там ведь должны были стоять камеры! Посмотрите записи…

      – Записей нет, – отрезал Марк. – Взрывом разнесло будку охраны, все компьютеры всмятку, архивы тоже. А на уличных камерах с соседних зданий он не засветился, просмотрели уже.

      Дарине хотелось выть от отчаяния. Должно что-то быть, просто обязано!.. Ей необходимо убедить его, что она тут ни при чем, что он не зря рисковал собой, когда спасал ее из-под обломков, что она полностью искренна с ним. Нужно, чтобы он это знал, а зачем – не так уж важно…

      – А что машина? – вспомнила она. Марк нахмурился. – Ты перед самым взрывом просил пробить номер машины, той лады, я слышала.

      – Ничего. Угнана с месяц назад, номера Ульяновской области, – он немного помолчал, стараясь не встречаться с ней взглядом. – Я хочу тебе верить, но у меня такая работа – все подвергать сомнению.

      Она тихо хмыкнула.

      – Так охранник для этого? Для кого именно: для свидетеля или для подозреваемой?

      – Для обоих, Дарина. Если ты свидетель, то лишним не будет, а если виновная… будет труднее сбежать.

      На душе скребли кошки, и его ответ настроения не поднял.

      Повисшее в воздухе напряжение противно давило. Дарина молчала, не зная, что еще придумать. Любое ее слово будет встречено недоверием, значит, остается просто ждать. Чего? Что фсбшники смогут накопать? У них не было улик раньше, нет и сейчас, а ее показания – всего лишь слова.

      Отвернувшись от окна, Марк взглянул на часы. Скоро должен состояться брифинг по поводу последнего теракта, он обязан ехать. Журналисты так просто от них не отстанут, а Трофимов не слезет с него, пока он не найдет хоть что-то на этого отморозка.

      – Мне пора. – Дарина не отреагировала, думая о чем-то своем, и он, бросив на нее еще один косой взгляд, направился к двери. – Я еще зайду, как будет время, а ты больше не смей беспокоить охранника. Он здесь не для того, чтобы резаться с тобой в «дурака».

      Тишина в ответ. Вздохнув, он уже почти дошел до выхода из палаты, протягивая руку к дверной ручке, когда позади него раздался тихий потерянный голос.

      – Когда ты поймешь, что ошибался, извиняться придется долго.

      Он оглянулся. Она сидела в своей кофте, с загипсованной до локтя рукой на коленях, здоровой рукой держалась за бок, смотрела в пустоту и выглядела