Церера. Танец ночного цветка. Мелани Рик

колыхал верхушки деревьев, иногда срывая желтые листики лиственницы. Тишина ночного леса была наполнена красотой, которая бывает только осенью. Запах Сентября ощущался вовсю: холодный и влажный воздух, запах мокрых иголок и пожелтевших, опавших листьев, сладкий запах созревших ягод огненной рябины и горьковато-сладкой облепихи… Казалось, что этот лес прожил лето в полную силу, а теперь ему пришла пора засыпать.

             Девушка обездвижено лежала на черствой земле, едва чувствуя теплую жидкость и запах соли и железа. Лучница не чувствовала ни одной части своего тела. Но когда она старалась привстать, то из неё вырвался стон от боли. Кровь с головы залила ей глаза, поэтому она не могла понять, где она, сколько время, как давно она лежит тут и где… Её лошадь.

             С силой через боль, Амалия стала медленно-медленно ползти, ориентируясь на ощупь. С трудом передвигая тело, девушка продвигалась всё дальше и дальше, чувствуя, как тело ломит от боли, а ноги и вовсе совершенно отказали. Через несколько минут, Амалия наткнулась на что-то теплое, пушистое и также залитое кровью. Амалия боялась двигаться дальше по предмету, рук дрожали, а по щекам уже шли слезы. Она не почувствовала того, что это создание было живым. Дойдя наконец до лошадиной головы, девушка вскричала:

      – Нет, нет-нет! – слезы, которые до этого казались лишь небольшими каплями, стали течь ручьем, заливая красные щеки. – Хэлли! Моя красавица, нет, Господи! Что я наделала?! – она стала гладить своего питомца, чья кожа была ещё теплая. Амалия никак не хотела принимать то, что единственная её радость в этом доме погибла.

      – Хэлли! – в последний раз вскричала девушка.

            Всхлипывая, она ничком свалилась на тело лошади и по привычке запустила свои руки в её черные волосы. Амалия хотела вдохнуть запах воды и сена, которым обычно пах ее питомец, но чувствовала лишь запах крови.

            Ей уже было тяжело плакать, так как все её тело ныло от боли. Повернув голову в бок, девушка стала смотреть на лицо своего умершего зверя, не веря тому, что произошло. Она закрыла глаза до тех пор, пока что-то не стало больно щипать щеки. Слезы смыли кровь, заливавшую глаза, поэтому открыв их, девушка сначала не поняла, что это было: такое маленькое, напоминавшее хлопушку и белоснежное, словно…

      – Снег… – из девушки вырвался хрип.

            Трясущейся рукой, Амалия подняла кровавые, исцарапанные пальцы к снегу, девушка увидела, что они светились, соприкасаясь с рукой. Амалия смотрела на то, как белоснежная пелена покрывает её и Хэлли.

      – Прости… – прошептала девушка, и её глаза закрылись. Сонливость взяла верх над трауром и болью.

            Маленький ребенок держал в руках большую, деревянную ложку. В этой ложке девочка видела своё отражение и смеялась, видя, как иногда выплывала какая-нибудь маленькая морковка или кусочек лука. Но все же, она продолжала хлебать жижу с большим удовольствием, чувствуя, как теплая жидкость течет прямиком в желудок, отчего тот довольно урчал, требуя добавки. И когда