Ведьмак (сборник). Анджей Сапковский

И хотела.

      Их руки соприкоснулись.

      Кровь. Кровь. Кровь. Кости словно белые поломанные прутики. Сухожилия словно белесые шпагаты, вырывающиеся из-под кожи, раздираемой огромными, ощетинившимися лапами и острыми зубами. Ужасный звук разрываемого тела и крик – бесстыдный и ужасающий в своем бесстыдстве. В бесстыдстве конца. Смерти. Кровь и крик. Крик. Кровь. Крик…

      – Иоля!!!

      Нэннеке с невероятной при ее комплекции скоростью припала к лежащей на земле, напрягшейся, сотрясаемой конвульсиями девушке, придерживая ее за плечи и волосы. Одна из послушниц остановилась словно громом пораженная, другая, более скорая, опустилась на колени в ногах Иоли. Иоля выгнулась дугой, раскрыв рот в беззвучном крике.

      – Иоля! – кричала Нэннеке. – Иоля! Говори! Говори, детка! Говори!

      Девушка напряглась еще сильнее, закусила губу, тонкая струйка потекла по ее щеке. Нэннеке, покраснев от усилия, крикнула что-то, чего ведьмак не понял, но его медальон рванул шею так, что он непроизвольно наклонился, согнутый, придавленный невидимым грузом.

      Иоля застыла.

      Лютик, бледный как полотно, громко вздохнул. Нэннеке поднялась с колен. С трудом. Медленно.

      – Заберите ее, – бросила она послушницам. Их было уже больше, они сбежались, серьезные, изумленные и молчаливые.

      – Заберите ее, – повторила жрица. – Осторожно. И не оставляйте одну. Я сейчас приду.

      Она повернулась к Геральту. Ведьмак стоял неподвижно, теребя поводья вспотевшей рукой.

      – Геральт… Иоля…

      – Молчи, Нэннеке.

      – Я тоже это видела… Мгновение. Геральт, не уезжай.

      – Я должен.

      – Ты видел… видел это?

      – Да. Не в первый раз.

      – И что?

      – Нет смысла оглядываться назад.

      – Не уезжай, прошу тебя.

      – Я должен. Займись Иолей. До свидания, Нэннеке.

      Жрица медленно покачала головой, хлюпнула носом и вытерла рукой слезу резким, отрывистым движением.

      – Прощай, – шепнула она, глядя ему в глаза.

      Меч предназначения

      Предел возможного

1

      – Повторяю: он оттуда не выйдет, – убежденно сказал прыщавый, качая головой. – Уже час с четвертью, как залез. Ему конец.

      Столпившиеся у развалин жители молчали, уставившись на чернеющее в руинах отверстие – заваленный камнями вход в подземелье. Толстяк в желтой суконной куртке переступил с ноги на ногу, кашлянул, снял с головы берет.

      – Погодим еще, – сказал он, вытирая пот с реденьких бровей.

      – А чего годить-то? – фыркнул прыщавый. – Там в подвалах он и сидит, василиск-то, аль забыли, солтыс? Кто войдет, тому и конец. Мало людей, что ль, погибало? Чего ждать-то?

      – Мы ж договаривались, – неуверенно проворчал толстяк. – Как же так?

      – С живым договаривались-то, солтыс, – проговорил спутник прыщавого, гигант в кожаном фартуке резника. – А теперича он мертв, это уж как пить дать. Сызначала было ведомо, на смерть идет, как и другие до него. Он и зеркала не прихватил, с одним