Крепость души моей. Генри Лайон Олди

стало грустно. Он тоже много чего хотел бы знать. Например, где спит счастье. Но жизнь научила Сеню: не трогай г-но, не будет вони. Лучше покури, брат, табачку. Прислонившись к чахлому клену, он сосал мятую сигарету, пыхал дымом и наблюдал, как г-н Адвокат бодается на улице с вернувшимся г-ном Горсоветом.

      – …конкурс! В 2008-м…

      – Хозяйственный суд… удовлетворив иск прокурора…

      – …сорок с половиной миллионов…

      – …своим решением признал недействительным…

      – …свидетельство на право собственности…

      – …договор-купли продажи…

      – …в рамках действующего законодательства…

      – …целостного имущественного комплекса…

      – …кассационная жалоба!..

      В окне музшколы пиликала скрипочка. Галдели воробьи, ссорясь с голубями за хлебные крошки. Сеня позвонил шефу, спросил: ждать ли денег? Шеф отключил связь. Минутой позже он прислал СМС: «Забыть и насрать!» Затем позвонила мадам Волчик: напомнила Сене, что он идиот, и велела купить хлеба. Молочный батон и кирпичик «Бородинского». Сеня глянул в сторону булочной. Там стоял здоровенный оглоед – на таком пахать отсюда до Сахалина – и пялился на Сеню. Волосы оглоеда были выкрашены забавным образом: светлые, вроде липового меда, с черными «перьями». Мадам Волчик говорила, что так красят через специальную шапку.

      Меньшинство, вздохнул Сеня. Мы с ним оба в меньшинстве. Сексуальное, национальное – какая разница? Хорошо, если толерантность. Хуже, когда погром. И хлеба купить не успеешь. Вставят, провернут – ему удовольствие, а мне?

      – Сорок с половиной миллионов, – печально сказал Адвокат.

      Он был один. Г-н Горсовет сбежал.

      – Забыть и насрать, – предложил Сеня.

      – Вам легко говорить… А кто вы, собственно, такой?

      – Медвежатник, – объяснил Сеня. – Работаем круглосуточно!

      – А что вы делаете здесь?

      – Это я ваш отель вскрывал.

      – Очень приятно, – вздохнул г-н Адвокат.

      15:27

      …теперь у меня новая жизнь…

      – Они там что, взбесились?

      – Рустамыч, ты только не нервничай…

      – Это Дорфман! Это его хитрожопости…

      – Рустамыч, не бери в голову…

      Водители «скорых», курившие у въездного пандуса, отошли подальше. То, что не удалось главврачу, и лишь частично удалось внезапной, плохо объяснимой ненависти к амбалу-медбрату – это сделал Геныч, глава юридической службы Чисоева. Артур забыл о Вике. Загнал аварию в глухой угол сознания, забил двери и окна досками крест-накрест. Дал увести себя из корпуса на свежий ветерок, под елки. Атаковали его бизнес – хозяйство, как при жизни говорил отец. Отец полагал, что у мужчины есть два хозяйства, одно из которых ниже пояса. И оба надо охранять любой ценой, рвать врага зубами. Если, конечно, ты мужчина.

      Артур вспомнил, как в Махачкале, в гостях у Жорика Джалилова, бывшего танцора ансамбля «Лезгинка», отец хлебнул лишку и залез спать в будку к Карачуну, цепному кобелю-волкодаву.