Свежий ветер с моря. Записки одесского путешественника. Евгений Деменок

его по кругу, сделав больше сотни фотографий, и не уставал поражаться тому, как замечательно Гропиус умел работать со светом – мастерские просто залиты им. В общем, к виллам преподавателей, которые расположены в полукилометре от основного здания, я прибыл уже совершенно «подогретым» – в хорошем смысле слова. Эйфория – вот самое подходящее определение чувства, которое я испытывал. Ведь совсем рядом был дом Кандинских!

      А вот Нина Кандинская в свой первый приезд в Дессау эйфорию поначалу не испытывала. «Первое впечатление было не очень захватывающим, однако вскоре оно переменилось», – вспоминала она.

      Дессау тогда, в 1925-м, был гораздо «продвинутее» Веймара. «Со временем между баухаусцами и жителями Дессау установились добрые отношения», – писала Кандинская. – «Жители мыслили современно, и благодаря их отзывчивости Баухаус обрел новую родину». Веймарцы же относились к школе с предубеждением, подозревая в преподавателях и студентах или евреев, или коммунистов, или и то, и другое.

      «Дессау был резиденцией анхальтских князей, о чем напоминали городской дворец, частью построенный Кнобельсдорфом, позднеготическая дворцовая церковь со знаменитыми произведениями Лукаса Кранаха, а также замки Верлиц и Ораниенбаум. Население было заметно приветливее и терпимее, чем в Веймаре. Здесь уже веяло духом ХХ века, здесь была развита промышленность, и Юнкерс производил свои самолеты».

      Кто мог тогда знать, что в 1945 году союзная авиация разбомбит Дессау, разрушив его на восемьдесят процентов, во многом из-за этого самого завода Юнкерса, социалиста и пацифиста, изобретателя современных газовых колонок, заложившего основы современной гражданской авиации, которого нацисты отстранили от руководства собственным заводом и посадили под домашний арест сразу после прихода к власти? Тогда же был разрушен и дом Вальтера Гропиуса, первого директора Баухауса, и стоявший рядом дом Ласло Мохой-Надя. А еще – фамильный замок Екатерины II, от которого остались лишь руины восточного флигеля…

      Но в середине 1920-х все казалось почти идиллическим.

      Нина Кандинская вспоминала о том, что они с мужем объездили на велосипеде все окрестности Дессау. Поразительно – одесские художники обожали писать цветущую сирень, и жившие в Дессау по соседству Кандинские и Клее тоже ее обожали: «Каждый год мы предвкушали, когда настанет пора цветения сирени в Дессау. Тогда, обычно вместе с Клее, мы нанимали ландо, запряженное парой лошадей, и кучер возил нас по дворцам в окрестностях города. <…> Знатоки архитектуры Клее и Кандинский всегда оказывались в таких поездках прекрасными экскурсоводами».

      На средства города было построено не только здание школы, но и семь квартир – фактически домов – для преподавателей: отдельный дом для Вальтера Гропиуса и три двухквартирных дома: для Мохой-Надя и Лионеля Фейнингера, Мухе и Шлеммера, Кандинского и Клее с семьями. Дома были готовы к заселению поздней осенью 1926-го. «Они стояли в центре светлого соснового