Завещание. Рекс Стаут

делать. А экскурс в ботанику – исключительно моя вина, я первым заговорил на эту тему. Расскажите об этом крайне важном деле.

      Прескотт произнес с сомнением в голосе:

      – Может быть, я объясню?

      Прикурив от зажженной спички, Эйприл помахала ею, чтобы она погасла, и, щурясь от сигаретного дыма, мотнула головой в сторону Прескотта:

      – Да ни за что! Ни один мужчина не сможет ничего объяснить в присутствии нас троих.

      – Наверное, будет лучше, если Джун… – предложила Мэй.

      Миссис Данн без дальнейших проволочек заявила:

      – Речь идет о завещании нашего брата.

      Вулф нахмурился. Он ненавидел распри из-за завещаний и однажды дошел до того, что заявил одному потенциальному клиенту, что не желает играть в перетягивание каната, где вместо каната – кишки мертвеца. Тем не менее он без излишней грубости спросил:

      – Завещание вызывает какие-то сомнения?

      – Да. – Голос Джун был резок. – Но сначала я бы хотела сказать следующее. Вы детектив. Нам не нужен детектив, но я настояла, чтобы мы обратились к вам. И не из-за вашей репутации, а скорее благодаря тому, что вы однажды сделали для моей подруги, миссис Ллевелин Фрост. Тогда она еще была Гленной Макнейр. Также я слышала, как высоко отзывается о вас мой муж. Насколько я понимаю, вы сделали что-то невозможное для Госдепартамента.

      – Благодарю вас. Но, – напомнил Вулф, – вы говорите, что вам не нужен детектив.

      – Не нужен. Но мы очень нуждаемся в услугах способного, проницательного, сдержанного и не слишком щепетильного человека.

      – У нас это называется дипломатия, – сказала Эйприл, стряхивая пепел с сигареты.

      Ее замечание было всеми проигнорировано.

      – В услугах какого рода? – поинтересовался Вулф.

      Я решил, что лицу Джун требуется кое-какая корректировка. У нее были глаза ястреба, однако нос, которому следовало в таком случае напоминать клюв, был всего лишь прямым красивым носом. Я предпочитал смотреть на Эйприл. Но говорила Джун:

      – Боюсь, это услуги совершенно необычного свойства. Мой муж говорит, что нам поможет только чудо, но он всегда был осторожным и консервативным человеком. Как вам известно, три дня назад, во вторник, скончался наш брат. Похороны состоялись вчера после полудня. Мистер Прескотт – адвокат моего брата – собрал нас вечером, чтобы ознакомить с завещанием. Содержание этого документа шокировало и изумило нас – всех нас без исключения.

      Вулф издал звук, которым, как я знал, он выражает свое отвращение, однако люди, малознакомые с ним, могли принять это хмыканье за выражение сочувствия. Тем не менее Вулф сухо произнес:

      – Такого рода шока можно было бы избежать, если бы налог на наследство составлял сто процентов.

      – Возможно. Вы говорите как большевик. Но дело не в размере ожидаемого наследства, все гораздо хуже…

      – Позвольте, – негромко перебила сестру Мэй, – в моем случае дело как раз в размере. Брат говорил, что оставит научному фонду нашего колледжа миллион долларов.

      – Я всего лишь хотела сказать,