Вся эта жизнь. Александр Солин

вы так волнуетесь, будто речь идет не о герое детектива, а о вас! – продолжал насмехаться граф.

      Рома осекся:

      – Я только не понимаю, зачем так сразу сбрасывать человека со счетов! – пробурчал он. – Зачем было посвящать ему так много страниц, чтобы вдруг угробить ни с того, ни с сего!

      – А кого тогда? – невинным тоном спросил граф.

      – А-а… – упер ладонь в лоб и закрыл глаза Рома, – а давайте… убьем того, кто сядет в купе ночью!

      – Давайте! – тут же согласился граф. – Вот вы это и сделайте!

      – То есть, как это я?

      – Ну, не вы, а ваш герой. Вы же хотите, чтобы ваш герой остался жив?

      – Конечно, хочу!

      – Ну, так вот и убейте!

      – Как, опять я?

      – Ну, а кто же еще? Не я же!

      – Послушайте! – расстроился Рома. – Я уже не понимаю, о ком идет речь – обо мне или о моем герое?

      – Автор и герой – это одно и то же. Вместе с тем автор есть и убийца, и жертва, и вы должны будете убить того, кто сядет ночью, чтобы стать героем.

      – Но я не смогу убить живого человека!

      – Его надо будет только уколоть, а потом он сам умрет! – успокоил граф. – Ведь вы же не хотите, чтобы укололи вас?

      – Как укололи?! Где укололи?! Кто уколол?!

      – Во-первых, незаметно. Во-вторых, там, где пожелаете: в купе, на вокзале, в метро, в редакции, у любовницы – на выбор. В-третьих – это сделает, например, тот, кто сядет к нам сегодня ночью, если вы дадите ему этот шанс. Неубитый персонаж обязательно сам становится убийцей.

      – Мне в туалет надо, извините, – пробормотал Рома и выскочил из купе.

      Минут пятнадцать он болтался в коридоре, нервно расхаживая по мягкой дорожке и не смея взглянуть в черное окно, где жили чужие отражения. Иногда он бочком подбирался к откидному сидению и на некоторое время устраивал на нем свое дрожащее воображение.

      – Это же черт знает что, черт знает что! – бормотал он с блуждающим взглядом. – Как же тут быть?

      Сбежать в другой вагон? Но как объяснить это среди ночи чужим проводникам? Кто отнесется всерьез к человеку, от которого на версту разит спиртным? С другой стороны, укроется он, а утром лысый все равно его найдет! Ведь у него могут быть сообщники, такие же сумасшедшие, как он сам! Недаром он держится так уверенно! Сойти с поезда? Опять же, за ним могут следить! Но кто же этот лысый, что прицепился к нему? Почему хочет, чтобы он, Рома, убил человека? Спасаясь от вопросов, Рома вскакивал и снова принимался ходить по проходу. В самый разгар его терзаний дверь купе открылась, и на пороге показался лысый граф.

      – Все в порядке? – спросил он будничным тоном.

      – Да, – ответил Рома.

      – Тогда заходите.

      И Рома зашел. Посидели, помолчали, глядя в разные стороны, и граф спросил:

      – Еще по одной?

      – Давайте, – махнул рукой Рома.

      Граф передал ему стаканчик и пожелал:

      – Будем живы – не помрем.

      Рома