Грех совести. Нина Еперина

в лице управляющего банком и двух его замов, выступления артистов и стандартное поведение двух мужчин и двух женщин за столом при очень сильном гуле, когда слышно друг друга только с трудом.

      Минут через тридцать от начала Михалыч встал и отправился на сцену с поздравлениями. Петрович двинулся следом. Перед самой сценой, как «двое из ларца» из ниоткуда вынырнули два молодых человека, «одинаковы с лица». Один был с огромным букетом, а второй с подарочной коробкой в алой ленте. В коробке угадывалась большая картина. Ее тут же подхватил Петрович. Стало понятно, кто из них главнее. Владимир Михайлович говорил что-то умное, но что, Алла слушала плохо, она рассматривала и Петровича, и его начальника, выбирая, кто ей нравится больше. Больше ей понравился Михалыч. Тогда она стала наблюдать за событиями на сцене.

      На сцене речь закончилась, но начались целования Управляющего банком и его Замов с их соседями, двумя Владимирами. Причем целования явно близкие. Коробку развернули и продемонстрировали залу действительно картину, причем даже издалека было понятно, что она дорогая.

      «Интересная история! – подумала Алла. – А мужики-то могут быть нужными».

      Когда оба соседа вернулись за стол, события пошли своим чередом. Лина строила глазки Петровичу, явно отвечающему ей симпатией, а Алла завела разговорчики с Михалычем. В первые минуты знакомства разговоры могли быть только совсем простыми. Он это понял и тут же подхватил ее настроение, поэтому в основном темой оказались анекдоты, как самое простое средство для сближения. Анекдоты были как просто смешные, так и немножко солененькие, но пока не скабрезные и пошлые. Алла чувствовала по его и своему настрою, что скоро они начнут веселить друг друга и пошлятинкой, поползновения на более близкое сближение уже намечались. Михалыч красноречиво поглядывал ей прямо в глаза и улыбался более интимными улыбочками, нежели могут улыбаться совсем чужие друг другу люди.

      – Михалыч, а вы кем в этой жизни есть? – поинтересовалась Алла.

      – Я есмь самое страшное пугало!

      – Как это? – удивилась Алла. Она никогда еще не слышала такого определения.

      – Мы АБВГДешники, – шепнул Михалыч на ухо. – Ну что? Пугает сильно?

      – Меня? Меня ничем не испугаешь! Как шутит одна моя подруга, меня даже червивым покойником не удивишь. Шкура у меня носорожья. Пуленепробиваемая.

      – Наш человек! Значит, будем дружить? Идет?

      – А почему нет? Идет!

      – Тогда надо выпить на брудершафт и скрепить наше знакомство поцелуем дружбы.

      – С удовольствием!

      Алла подняла бокал, и они чокнулись.

      – А мы? – возмутилась Лина. – Мы тоже хотим на брудершафт.

      Лина и Петрович дружно присоединились, после чего все поцеловались друг с другом. Михайлович поцеловал Аллу так, как она и ожидала – длинным, чувственным поцелуем. Она ответила ему губами и даже почувствовала внутри себя небольшое влечение плоти, хотя где-то глубоко подумалось, что лучше бы это был Саша. Но Саша был далеко, и казался уже не правдой, а миражем. Михалыч же сидел рядом,