Лучезарный след. Том второй. Елена Суханова

очень вдохновила.

      Я рассмеялась и упёрла взгляд в голую грудь Пересвета. Телесный голод громко завыл на луну. Но тему для вопроса выбрала отвлечённую:

      – Скажи честно, чем ты приструнил акулу?

      Он понял, о ком я. Возможно, «акулой» Зорицу и другие называют.

      – Да так, – Усмарь на миг скривился. – Мелкий финансовый вопрос. Стало кое-что известно. Как она деньги для своей книгопечатни выбивала. Мы же в одной группе учимся.

      Всегда финансовые вопросы. Что ещё во все времена будоражило человечество? Власть, любовь и деньги.

      Мы снова целовались. И опять, казалось, так долго, что в какой-то миг, оторвавшись, я не смогла не спросить:

      – Тебе не пора?

      – Мне давно уже пора, – известил Пересвет и продолжил изучать руками мою спину и бёдра. А я так увлеклась процессом и его спиной под рубашкой (а сердце-то как колотилось!), что и к подушке передумала торопиться.

      Но тут в замочную скважину со скрежетом проник ключ. Кто-то совершал уверенную попытку открыть дверь. Полагаю, мы оба, не сговариваясь, решили, что явился Дубинин, и оказались на приличном расстоянии друг от друга.

      Но в комнате вскоре появился Ратмир. Он строго посмотрел на меня. Не стал желать здоровья, вместо того вопросил:

      – Где мои десять гривен?

      Я открыла рот и издала невнятный звук. Вслед за чем в окружающем мире возникли ещё более невнятные звуки. Это у Дельца зазвонил сотовый. Он отвлёкся, а мне предоставилась возможность смотаться.

      Лучезара с безотрадным выражением на лице сидела за столом и лениво листала книгу. Ну, журналов-то нет. Все я повыкидывала. И те, что она покупала, тоже. Настроение подходящее выдалось. И не стану покупать. Привыкай, Верещагина!

      Она подняла глаза. Как и Ратмир, не стала тратиться на пожелания здоровья:

      – Ты купила еды?

      Не хочу разговаривать с теми, кто с меня требует. Скинула одежду и залезла под одеяло. Лучезара посмотрела жалобно:

      – Я догрызла последние сушки.

      – Угу, – промычала я, – наколдуй жареной картошки.

      – Это в сказках. Там, где скатерть-самобранка.

      – А у нас скатерть-самовыбранка. Ты к ней – с претензией, а она тебя так выбранит, мало не покажется.

      Я замолчала и сразу стала проваливаться в сон. Лучезара продолжила давить на жалость:

      – Вы с Дубининым меня ненавидите.

      – Не трогай Дубинина.

      – Это не я его. Это он меня. Приходил, сильно ругался.

      Я открыла глаза и подняла голову:

      – Когда?

      – Недавно.

      – Зачем ты ему открыла? Мы же договаривались!

      – Я не собиралась открывать. Сначала он долго стучался. Затем заорал: «Отворяй, сволота, пока я дверь не вынес! Я знаю, что ты там!» Догадалась, что ты ему всё рассказала. Ты же от него ничего не скрываешь.

      – Скрываю, – проинформировала я, – отдельные факты.

      «Отворяй, сволота!» – очень не похоже на Милорада. Впрочем, он в последнее время сам на себя не похож. Всё навалилось. И неудачные опыты друзей-изобретателей, о которых мне недавно стало известно, и Лучезарины проделки,