Молитва из сточной канавы. Гарет Ханрахан

стали вязки, как смола.

      Алина шла сзади. Эти туннели слишком узки, мечом тут не взмахнуть, но при ней кинжал и еще пистолет. Разряжен, но все равно пугающ. Матерые упыри от нее шарахались – из-за почтения к волшбе алхимиков, которая так громко гавкает, и мерцанию на клинке сполохов беспощадного святого духа.

      Она окинула взглядом боковой туннель, где свет ее клинка отразила сотня пар голодных глаз. Один упырь протолкнулся на свет, зарычал. Она ухмыльнулась и сделала шаг навстречу. Упырь бесследно скрылся в темноте.

      – Шаркать-то еще далече? – задала она вопрос. – А то чего-то твоя родня меня принимает за обед, а не чествует как эмиссара святейшей, растудыть ее, церкви.

      Крыс замотал головой, чтобы прочистить мозги.

      – Уже недолго. – Он так ответил, а по правде – кто его знает. В туннелях отметок нет, путь прокладывается по чутью. Без понятия, то ли изменились подземные тропы, то ли сознание его просто не сохранило в памяти, какая дорога короче. Придется позволить вести чутью, а надземный разум пусть тонет в упырьем естестве. Придется терять себя по кусочку.

      Одичать – не самое плохое. Хуже будет потом.

      Зловонный сквозняк задул по коридору, и он понял – уже близко. Проход ширился. Позади зрелые упыри курлыкали и шипели друг на друга, но следовать дальше не смели. Алина и Крыс двинулись в туннель попросторней, и тот вскоре окончился в огромной пещере, куда большей, чем расходилось свечение огненного клинка Алины. Крупнее, чем собор изнутри.

      На полу пещеры хрустели кости, вверх вздымались гигантские пьедесталы колонн. И на каждом пьедестале располагался на корточках старейшина упырей.

      Крыса охватила жажда спрятаться или упасть ниц перед этими чудищами. На том конце жизненного пути упырей, за хищным лабиринтом слепого голода и бездумного инстинкта, лежал переход в старейшины. Самые маленькие из них были десяти-двенадцати футов ростом, череп устрашающе вытягивался в собачью морду, пальцы навсегда скрючились в когти. Глаза испускали оранжевый свет. Чутье насыщало их колдовской силой – они кидали заклятия, как упыри помоложе рвут глотки, увечили саму реальность. Они – поглотители душ, проводники в иной мир, подъедавшие покойницкие подонки. Их колдовство – застывший жир, вытопленный с тысяч трупов, впитанных ими. Они сидели поджав ноги и пялились друг на друга – беседовали своими способами, которые Крыс и не начинал постигать.

      Ноздри их заблестели, когда они унюхали Алину. Один наклонился вперед и что-то пророкотал на языке, более древнем, чем город; его не знали ни Алина, ни Крыс и ни единая живая душа.

      Алина задвинула меч в ножны, убрала пистолет.

      – Хранители послали меня, – начала она.

      Старейшина сердито заворчал – злился от недостатка почтения. Вокруг него другие старейшие заворочались, выходя из задумчивости. В воздухе, как горчичный газ, зашипели чары, у Крыса защипало рот и нос. Ему хотелось сбежать.

      – Монахи-мужеложцы и их чертовы свитки! Ох. Я же все это записывала, –