Герцог-дьявол. Мэдлин Хантер

из магазина, после чего мистер Хансон обратил внимание на нее. Высокий, худой и рыжеволосый, он посмотрел на простушку сверху вниз. По взлету рыжих бровей было ясно: он считал ее случайно забредшей не в тот магазин.

      – Я Аманда Уэверли, мистер Хансон. Последние пять месяцев служу у леди Фарнсуорт секретарем. Возможно, вы меня помните, поскольку я приносила вам деньги по счетам.

      Он едва заметно кивнул, и брови у него опустились.

      – Также я веду ее бухгалтерию. И должна вам сказать: вашему бухгалтеру надо быть внимательнее. В каждом получаемом миледи счете есть небольшие погрешности, которые мне приходится исправлять.

      – Неужели? Леди Фарнсуорт высоко ценимая мною постоянная покупательница. Я удручен тем, что такое произошло.

      Удрученным он точно не казался. Едва ли даже расстроенным.

      – И это не небрежность, а умысел. Тот, кто не проверяет записи внимательно, может и не заметить. Сэр, если проще, такие счета выписывает вор, а это чревато скандалом, который погубит ваше предприятие.

      Щеки Хансона покраснели.

      – Думаю, вам следует это знать. Будет стыдно, если дело жизни поколений вашей семьи погибнет из-за поддавшегося искушению служащего.

      Он нахмурился.

      – Благодарю вас за предупреждение. Я обязательно за этим прослежу.

      – Было бы предусмотрительно. Далеко не все так оптимистичны в отношении человеческой натуры, как моя хозяйка. Повторись подобное с кем-нибудь еще, не поручусь, что вам удастся избежать разбирательства. А это хуже всего. – И она посмотрела ему прямо в глаза.

      Вот теперь он был удручен.

      – Впредь я обязательно буду проверять счета миледи. Лично.

      – Как мило с вашей стороны. Хорошего дня!

      И она вышла, довольная тем, что теперь никто не воспользуется добротой леди Фарнсуорт, даже найми она на ее место другого помощника.

      Два часа спустя в своей съемной комнате на Джеррард-стрит Аманда изучала разостланные на узкой кровати наряды. На покрывало она выложила и сегодняшние покупки.

      Нарядами были те самые, подаренные леди Фарнсуорт платья, все, как одно, в устаревшем стиле миледи. По обычаю они полагались Фелиции, горничной леди Фарнсуорт, однако Фелиция в силу возраста «мишурой», по ее собственному выражению, уже не интересовалась, а продавать поношенную одежду старьевщикам не позволяла гордость.

      Наряды Аманда неизменно принимала с благодарностью и часами, как могла, перешивала, поднимая талии и вырезая ярды ткани из юбок в попытке придать платьям актуальность. Однако некоторые обновить никак не удавалось. Именно они и лежали теперь на кровати.

      Закатное солнце освещало их во всем их старомодном величии. Последние лучи проникали сквозь узкое оконце прямо под высоким потолком ее комнаты. Ту выгородили из кухни старинного семейного дома, который новый хозяин поделил на десятки каморок под сдачу.

      Впрочем, жизнь в этом подвале на Джеррард-стрит имела и неожиданные преимущества. Вниз не проникал