Сестрёнка Месть. Максим Лагно

ханаатец, – сказал Жим-Жим. – У тебя должны быть хорошие новости, раз так смело расходуешь мою воду.

      Гость молча плескался в чане.

      Жим-Жим сел на раскладушке. Даже в таком положении его левое плечо было ниже правого, словно на левую сторону тела гравитация действовала с удвоенной силой.

      – Мерде, Кур-Метт, – сказал он, – мне твои театральные паузы, как второй хрен у брюхонога. Хотя видывал и таких.

      Кур-Метт плеснул в лицо ещё больше воды. Снял брезентовую куртку, под которой открылась майка с облезлой фотографией Мирона Матьё. Достал из внутреннего кармана ординатёр-табло, завёрнутый в полиэтилен:

      – Сообщение от Алёны.

      Пока Жим-Жим разворачивал упаковку, Кур-Метт подошёл к раскладному столику и зачерпнул из ведёрка пригоршню чёрной пудры. С наслаждением вдохнул, погружая в пудру мокрое лицо.

      Жим-Жим сделал звук табло погромче. Резкий голос Алёны зазвенел в палатке:

      «Кур-Метт, как договаривались, аэронеф «Сестрёнка Месть» будет на заданных координатах девятнадцатого июля. Я выполнила свою часть сделки. Теперь твой ход. Буду ждать ответное сообщение по новому адресу. Вероятно, за мной следит Канцелярия. Так что не забывай менять адреса и устройства. Саубол6

      Жим-Жим вернул табло ханаатцу:

      – Пухленькая мерзавка. Нельзя верить пухленьким мерзавкам. Особенно если они – канцеляритки.

      – Я доверяю Алёне не больше, чем она мне. Но если она пообещала, что «Сестрёнка» будет в указанное время в указанном месте, так и будет. Не вижу тут обмана.

      Жим-Жим поднялся с раскладушки. Расправил перекошенные плечи, потянулся:

      – Если сдам канцеляритам и тебя, и Алёну, мне простят все преступления. Ещё и дворянскую грамоту выпишут.

      – Как только у тебя появится эта мысль всерьёз, знай – она последняя в твоей жизни.

      – Ой, какие мы, сука, грозные.

      Жим-Жим поднял с пола железную руку от боевого экзоскелета: огромную конструкцию в бронированном квадратном кожухе, на котором виднелась стёртая эмблема ПВК «Дельфины Нуар». Надев её на левую руку, закрепил несколькими самодельными ремешками. Под весом экзоскелета тело Жим-Жима ещё сильнее перекосилось налево. Завершил экипировку тем, что подключил провод от экзоскелетной руки к плоскому ранцу на спине.

      Дождавшись, когда сервоприводы разогрелись, Жим-Жим клацнул железными пальцами:

      – Это мы ещё посмотрим, дорогой Кур-Метт, чья мысль будет последней.

      Ханаатец ничего не ответил. Словив сильный приход от чёрной пудры, он присел на раскладушку и закрыл глаза.

      – Кайфуешь? – усмехнулся Жим-Жим. – Чернейшая чернота, ещё не бодяженная.

      Жим-Жим начал носить железную руку экзоскелета лет пять назад, когда был членом банды легендарного выживанца по кличке Двунадесять. Она была неэффективной в бою, мешала перезаряжать автомат, но производила эффект в драке.

      «Я вырву тебе сердце!» – кричал Жим-Жим и сжимал механические пальцы на груди противника. До сердца он

6

Саубол (ханаатский) – До свидания