Ашната. Наталья Минина-Magnalia

Пустая, ничем не наполненная жалость к ничтожному существу, всю жизнь бесцеремонно калечащего чужие судьбы. Более стойкие не ломаясь, уходили сразу, послабее, какое-то время лишенные кислорода, еще бились в предсмертной агонии, оклемавшись, вставали и уходили тоже. Но Ашната была другая. Её кожа была такой тонкой, почти прозрачной, что казалось, светится. То, что может сломить человека, Ашнату бы убило. Не смотря на силу характера и присутствие духа, она была очень ранимой и совсем беззащитной перед теми, кого любит. Она была особенной, как её имя. Непонятной и такой непохожей на остальных.

* * *

      – Ваш кофе, господин, – стюардесса наклонилась над столиком Александра с чашечкой в руках.

      – Благодарю, – смотря в газету, машинально поблагодарил он. На миг мужчина оторвался от хрустящей газеты и посмотрел на лицо с тонкими чертами лица. Миловидная девушка стояла рядом и улыбалась. Опять эти хищные глаза. Как много их: голубые, карие, зелёные, серые… Такие одинаковые. Безжизненные. Пустые. Смотря в её ястребиные глаза, он задумался.

      – Что-то еще желаете, господин? – она стояла как статуэтка, готовая раздеться в любую минуту.

      Воистину, мир странно утроен. Она без стыда жадно раздевала его глазами. Неужели она забыла о том, что девушка? Осталось в ней хоть немного женственности, или порочность поглотила её молодость, не оставив ни единой надежды на спасение? Посмотрев на неё, глазами он показал, что она может быть свободна, но уходить девушка не спешила. Подойдя к нему, так же мило улыбаясь, она чувственно приоткрыла рот и сказала:

      – Как только понадоблюсь Вам, нажмите кнопку. Буду рада быть полезной.

      Красивые, заученные фразы, вежливый тон… Все фальшиво. Их слова так же пусты как глаза.

      В спальне постель была аккуратно разложена. Горели свечи. На персидском ковре, точно таком же, как в его спальне дома, стояла большая расписная золотом ваза с живыми каллами. Александр не любил пластмассовые цветы. Он говорил, конечно, шутя, что ему вполне хватает рядом находящихся пластмассовых людей, и что хотя бы цветы рядом с ним должны быть живые. На маленькой тумбочке у большого письменного стола, благоухал букет крупных бордовых гортензий.

      Зайдя в душевую кабинку, он включил музыку. Играла медленная мелодия, слушая которую он вздохнул. Музыку он слушал крайне редко. Прятался от всего, что может разбередить зарубцевавшуюся рану. Когда-то эта мелодия трогала его душу и ласкала слух. А сейчас… он просто сделал вид, что не знает ее. Завернувшись в махровый халат на голое тело, он лег на шёлковое бельё, очень приятное на ощупь. Ему нравилось скользить руками по тонкому шёлку, словно по хрустальному льду. Невольно вспомнилось, как будучи мальчишкой, каждую зиму с замиранием в сердце ждал, пока замерзнет озеро в соседнем парке. Как только вода превращалась в лед, гурьба ребятни слеталась к этому месту со всей округи. Александру нельзя было общаться с дворовыми мальчишками, отец строго это пресекал, но зимой, все менялось. На катке маленького Александра сопровождала няня, которая разрешала ему порезвиться с остальными. Она нарушала