В тени охотника 2. Седьмой Самайн. Елена Самойлова

за которой фэйри побоялись.

      – Верни нашу добычу – и смерть твоя будет легкой, – его слова шелестом змеиной чешуи скользнули над палой листвой, а я лишь криво усмехнулась уголком губ, поудобнее устраивая нож в ладони и сильнее наваливаясь спиной на дерево в поисках лучшей опоры на случай, если придется применить оружие. – В эту ночь я решаю, кто будет жертвой и добычей, а кто осмелится помешать – погибнет.

      – Отдать ребенка на расправу кучке заигравшихся фэйри? У вас нет права требовать добычу, поскольку Дикая Охота только одна, и ведет ее седовласый король в короне из хладного железа! В час Быка он выводит свою свиту из расколотого Западного Холма, и они летят по небу под кровавой луной – призраки, сумеречные твари, фэйри, великие воины! Они неудержимы и их не остановит хладное железо! – Я уже почти кричала – но не могла остановиться, слова будто лились из меня сами – а фэйри невольно отпрянул, будто бы я читала заклинание или призывала силы, которых «малый народец» боялся с начала времен. – И никогда тот, кто в ночь Самайна обладает властью вершить справедливый суд, не укажет в качестве жертвы на невинное человеческое дитя, ибо жертвы Охоты – это клятвопреступники, предатели и убийцы родичей, а сама Охота – лишь справедливое возмездие! Я знаю это, потому что сама была судима этим судом и была приговорена, и после того, как я стояла перед лицом Короля Самайна – ни один фэйри не сможет меня запугать!

      Что-то шевельнулось у меня за спиной. Всего лишь за краткое мгновение между двумя ударами сердца я успела осознать, что опираюсь спиной не о шершавую, узловатую древесную кору, а на что-то гладкое, движущееся, живое, и потом сильная рука, закованная в доспехи, обхватила меня за плечи, заставив содрогнуться всем телом.

      – Очень правильные слова, моя жертва.

      Я узнала бы этот приглушенный, рокочущий голос из тысячи.

      Валь!

      Мне было почти стыдно за то невольное облегчение, которое я испытала, стоило мне лишь осознать, что Валь оказался рядом. За силу этого облегчения, когда я позволила себе устало опереться на его грудь, потому что еще немного – и здоровую ногу свело бы судорогой от напряжения, а на больную я не могла даже толком опереться без палки, что сейчас висела у меня на поясе. Мгновение, когда он просто придерживал меня надежной, будто бы отлитой из железа рукой, а у меня не было сил, чтобы стоять…

      Он наклонился, и я услышала его дыхание совсем близко.

      – Спрячь нож, смертная. Сегодня он тебе не понадобится.

      Я подчинилась – и, кажется, впервые за очень долгий срок сделала это беспрекословно. Нож вернулся в ножны, а палка – в мою ладонь, и лишь когда я обрела надежную опору, Валь отпустил меня и легкой бесплотной тенью выскользнул у меня из-за спины, умудрившись не потревожить ни один сухой лист из тех, что покрывали дорогу неровным шуршащим ковром. Мой преследователь, мой охотник – он будто бы парил над землей, не задевая ее даже краем длинного черного плаща, который раскрывался могучим изрезанным крылом за его спиной при полном безветрии.

      И