Маленькое кафе в Копенгагене. Джули Кэплин

из таких. Так называемый серьезный журналист. Каждый считает себя божьим даром и уверен, что вот-вот раскроет очередной Уотергейт. Одного они не понимают… – он потер пальцы, – не будет дохода от рекламы – не будет работы. А тебе он зачем?

      – Я приглашала его принять участие в пресс-туре. Его это не заинтересовало.

      – А я бы поехал с вами в пресс-тур.

      – Очень мило, но я не уверена, что клиента это устроит.

      – А кто клиент?

      – В Лондоне открывается новый датский универмаг. Мы готовим поездку в Копенгаген для небольшой пресс-группы.

      – Прекрасная работа, если справитесь. А он, значит, отказался?

      Я развела руками.

      – Уверена, что у него были на то свои причины.

      Я, конечно, не пылала симпатией к Бенедикту Джонсону, но Эндрю Докинс нравился мне и того меньше.

      Эндрю погрузился в раздумья, сверля пространство маленькими серыми глазками.

      – Этим можно заинтересовать многих потенциальных рекламодателей. Посмотрим, что я могу сделать.

      Поколебавшись меньше наносекунды, я сдержалась от вежливого это было бы прекрасно и не произнесла: не беспокойтесь, я уже пригласила другого кандидата. На кону моя карьера.

      Ведущий, пафосный тип при полном параде, официально объявил банкет открытым, но мне было не до того. Оказалось, что мое место рядом с сальным Эндрю, который продолжал шарить руками где не надо. Мне ничего не оставалось, как сидеть, пялясь на пузырьки в бокале.

      Награждение, да простят мне мою неблагодарность, ничем не отличалось от сотен других. Та же торжественная музыка. Тот же гладкий текст от известного эстрадного комика и множество невозможно скучных и благообразных мужчин, которые, кажется, собирают коллекцию трофеев с гравированными надписями на стекле.

      Вино лилось рекой, еда была очень вкусной. А какая курица!..

      У стены выстроилась армия вышколенного персонала. Начали подавать первое, и я обратила внимание, что нога Эндрю слишком часто прикасается к моей.

      Когда мы доели горячее, мое терпение лопнуло. Он коснулся моего бедра, и я несильно ткнула в его руку вилкой.

      – Ох, простите. Мне показалось, что по ноге ползет паук, а я их до смерти боюсь, настоящая фобия.

      Эндрю натянуто улыбнулся и прижал руку к груди.

      Между нами втиснулась официантка с аппетитным розовым десертом.

      – Мне не нужно, спасибо, – помотала я головой. – Отлучусь в туалет, – сообщила я Эндрю, и тот тут же вскочил – идеальный джентльмен, если забыть о его ручонках, задержавшихся на моей талии.

      Одарив его ледяной улыбкой, я сбежала, прихватив с собой еще бокал шампанского. Я пробиралась между столами, а по коже бежали мурашки при мысли, что он наверняка провожает меня сальным взглядом. Жаль, что напоследок ему достался такой выразительный ракурс – мой глубокий вырез. Спереди платье выглядело сдержанно, но со спины…

      По лестнице я поднялась на балкон, где было тише, и остановилась взглянуть на впечатляющую панораму Большого зала: ровные ряды столов, покрытых белоснежными