Белая королева. Филиппа Грегори

наспех сделанные знамена и изображения святых, вывешенные прямо из окон в знак приветствия новой королевы. Мы подъехали к аббатству, и там наконец я увидела моего Эдуарда в окружении придворных и советников; на нем были золотистые одежды и алый плащ, на голове красовалась алая шляпа. Как всегда, он выделялся в толпе, будучи самым высоким и самым красивым. Да, это, несомненно, был настоящий король Англии! Он тоже меня заметил, наши глаза встретились, и у меня сразу же возникло такое ощущение, будто вокруг никого нет, я почувствовала такую легкость, что помахала Эдуарду рукой, словно деревенская девчонка. Он не стал дожидаться, пока я сойду на землю и торжественно проследую к нему по расстеленному ковру. Бросив свою свиту, Эдуард подбежал ко мне, снял с лошади и крепко обнял.

      По толпе зевак прокатился довольный рев, раздались аплодисменты, но придворные потрясенно молчали, видя, как страсть безнаказанно нарушает протокол.

      – Жена моя, – прошептал Эдуард мне на ухо, – моя жена! Боже мой, до чего же мне приятно вновь тебя обнять!

      – Ах, Эдуард, – так же тихо произнесла я, – мне было очень страшно!

      – Ничего, мы же победили! – сказал он гордо. – Теперь мы всегда будем вместе! И я сделаю тебя королевой Англии!

      – А я сделаю тебя счастливым. – Я вспомнила свою клятву, принесенную ему во время венчания. – И буду всегда красивой и веселой – как в супружеской постели, так и у хозяйской плиты.

      – К черту плиту! – грубовато заявил Эдуард, и я, спрятав лицо у него на плече, тихонько засмеялась от счастья.

      Дальше мне предстояло знакомство с его матерью. Перед обедом Эдуард проводил меня в ее личные покои, поскольку на торжественную встречу, устроенную мне придворными, она так и не явилась. И я совершенно справедливо сочла это первой попыткой королевы-матери меня унизить. Первой из многих. Эдуард расстался со мной у ее дверей, объяснив это тем, что его мать выразила желание побеседовать со своей невесткой наедине.

      – И как, по-твоему, она меня примет? – поинтересовалась я, страшно нервничая.

      – Ну что она может тебе сделать? – усмехнулся Эдуард.

      – Именно это я и хотела бы знать, прежде чем войду туда и окажусь с ней лицом к лицу, – сухо отозвалась я и прошла мимо Эдуарда в услужливо распахнутые слугами двери.

      Впрочем, я была не одна: моя мать и три мои сестры тут же проследовали за мной, точно эскорт из только что назначенных фрейлин. Правда, стремились мы туда с той же охотой, с какой ведьмы, осужденные за колдовство, плетутся к дыбе.

      Вдовствующая герцогиня Сесилия[17] сидела на высоком кресле, покрытом государственным флагом, и даже не подумала встать и поздороваться со мной. На ней было роскошное платье, расшитое самоцветами у выреза на груди и по подолу; голову ее украшал крупный, почти квадратный головной убор, который она носила гордо, точно корону. Ну что ж, думала я, все правильно: я стала женой ее сына, но пока что не прошла интронизацию, вот она и не считает нужным мне кланяться и, разумеется, по-прежнему воспринимает

17

Мать Эдуарда IV, Сесилия Невилл, была вдовой герцога Ричарда Йоркского и сестрой Ричарда Невилла, графа Уорика.