Эмпирика любви, Евангелие от…. Вячеслав Панкратов

вела любовь.

      Хотя бы вот… —

      Он вытянул листы

      из вороха на письменном столе

      и положил поверх лежащей кипы:

      – Так многое порой дают нам сны…

      Он двинулся к стене, но обернулся:

      – А почему ты не спросил, кто я?

      Ведь мы с тобой увиделись впервые.

      Но тут, конечно, рассмеялся я:

      – Я просто знаю, кто ты… Ты – мой бес,

      моя дразнилка, мой упрек пространству.

      Возможно даже больше – Люцифер[6]…

      Ты – мой Непроходящий непокой…

      Он усмехнулся:

      – Вот на этом кончим.

      Коль разобрался сам, то я пошел…

      (Лукавый взгляд, над ним волнистый локон

      и серые спокойные глаза).

      «Ах, книжный червь, – подумал я опять, —

      зачем я для себя – тебя придумал?

      Чтоб было с кем мне по ночам болтать?»

      – Когда не можешь не писать, – пиши.

      Быть может прав тот, кто сказал нам: «Любим!»

      И он ушел: шагнул к своей стене

      и постепенно растворился в книгах.

      В какой из них жила его душа?

      В одной?.. во всех?.. И в каждой понемногу?

      Я подошел к столу и взял листки,

      что он случайно вытянул из кипы,

      и снова усмехнулся: «Ловкий бес,

      сумел найти, что я не ожидал,

      и что он предварял самим собою».

      Передо мной лежал мой старый «Сон»:

      «…Который час? – спросили у него,

      И он ответил пробегавшим: Вечность!..»

      Тот странный сон…

      Который час? – спросили у него,

      И он ответил пробегавшим: Вечность!.»

      Я видел сон…

      Мы с девушкой одной,

      играя, бегали по закоулкам

      какой-то сцены старого театра,

      похожего на брошенный амбар:

      сдвигали рамы, трогали холсты,

      как белки, пролезали сквозь решетки

      и драпировку старых декораций,

      скопившихся за годы.

                   Веселясь,

      мы шли вперед, за нами шли другие,

      и наполняли эту сцену жизни

      своими молодыми голосами,

      звенящими, как радость удивленья.

      Здесь было все: телеги, жернова,

      колеса, бочки, седла, этажерки,

      канаты, фонари, прожектора,

      противовесы, цепи, хомуты

      и снова – декорации, столы,

      поломанные кресла, канделябры…

      И все кругом – как яркий карнавал!

      Нам было радостно и интересно,

      и в каждом взгляде было удивленье

      и новизна, открывшаяся нам,

      и все кругом сияло, словно праздник.

      Но главное – мы были вместе с ней.

      С той девушкой, мы были словно дети,

      По сцене и по жизни были вместе,

      Рука в руке, глаза в глаза во всем:

      Бежали вместе, радовались вместе

      Тем новым неожиданностям, что

      Дарила обстановка закулисья,

      И духом общим связаны, как будто

      Существовали

6

Люцифер – (лат. – «Светоносный), в римской мифологии – олицетворение утренней звезды (Венеры), в христианстве – падший ангел, Сатана.