APROSITUS. Ненайденный. Антон Сорокко

что! Вернёмся домой – познакомлю. А пока – спокойной ночи.

      С этими словами они решительно улеглись на песок и, выкинув из головы ненужные отвлекающие мысли, быстро, без сновидений заснули.

      Выспаться в эту ночь им, однако, не удалось.

      Глава 12

      Осборн аккуратно поставил тяжелую сумку на плиточный пол и вышел на балкон. Перед ним простирался город Лос Гигантес – небольшой канарский городок, который многие считали жемчужиной Тенерифе. Он располагался на склоне крутой горы, ступенями спускаясь к океану, и заканчивался массивным прямоугольником спортивного порта, выдававшимся далеко в океан. Справа от порта темнел небольшой пляж с черным вулканическим песком, а за ним начинались знаменитые скалы-гиганты, в честь которых город и был назван Лос Гигантесом.

      Рождаясь где-то глубоко под водой, скалы пятью гигантскими глыбами подымались на высоту семисот метров, и нависали над крошечными городскими строениями подобно небоскрёбам в какой-нибудь процветающей азиатской столице. Обращенные к океану утёсы были будто срезаны неким невообразимых размеров ножом с филигранностью заправского повара: настолько аккуратны и вертикальны были их отвесные обрывы. Скалы тянулись на несколько километров на северо-запад и заканчивались плоской полоской суши на мысе Тено – самой западной точкой Тенерифе, единственным строением на которой был большой атлантический маяк.

      Этот уютный курортный городок Осборну нравился. Лос Гигантес и вправду был одним из самых красивых городов на Тенерифе. Двух–трёхэтажные домики террасами спускались к морю, перемежаясь кляксами неправильной формы бассейнов. Уже стемнело, и бассейны мерцали мягким голубым светом, превращаясь среди множества огней и неоновых вывесок в перламутровые ожерелья.

      Осборн жил практически над городом, на самой верхней улице, в незаметной квартире, которую снимал у пожилого громогласного канарца. Квартира была скромная. В силу канарской традиции, которая Осборна ужасно раздражала, гостиная была обставлена безвкусной и неудобной деревянной мебелью цвета необработанных досок. Через барную стойку она совмещалась с американской кухней, отделанной допотопным выцветшим кафелем. Позади кухни располагалась крошечная ванная в депрессивных коричневых тонах и лестница, ведущая на второй этаж, где помещалась душная тесная спальня. Жил Осборн здесь уже полгода и каждый раз, выходя из своей квартиры, мечтал никогда туда больше не возвращаться.

      Этой ночью океан штормило, и даже на таком расстоянии от берега до Осборна доносился шум атлантического прибоя, перестук камней, встревоженных сильными в этих местах подводными течениями, и гулкие удары волн об отвесные утёсы Лос Гигантес. Луна скрылась за густыми черными тучами, и дальше полоски огней порта ничего уже было не разглядеть: океан сливался со скалами и небом.

      «Идеальная погода для высадки», – подумал Осборн.

      Было без минуты полночь.

      Ровно в двенадцать на рыбной ферме, хорошо видимой из его квартиры, четыре раза мигнул зеленый маячок, означавший готовность