Свет от тверди. Артем Игоревич Смирянов

в даль, самовольно тянулись все дальше и дальше, и не видно им было края. Лишь изредка, когда часы внутреннего естества пробивали закономерный черед, река изменяла свое течение – она переворачивалась с боку на бок, и все что жило в ней, также перестраивалось, буквально на одном дыхании.

      Что тут говорить и даже предки – деревья, слышали музыку, что лилась подобно той самой далекой речке. Музыка вливалась в них, колыхалась и никогда не отпускала, пока последняя нота не будет доиграна. Все было так блаженно и невинно, словно только, что появившееся нечто из ниоткуда.

      Наслаждаясь округой Муавр чувствовал свободу, она никогда еще не была так близка, никогда еще он не чувствовал, что путы ответственности ослабели – он был свободен. Почему – то не посещали его мысли о том месте, откуда он пришел. Не волновали его три части блуждающих во мраке, он просто знал, что они сейчас тут – рядом, может не на расстоянии вытянутой руки, но что они также стали свидетелями всего этого точно. Вся сила сердца теперь была в нем, оно начало стучать! Да – да, оно именно стучало.

      Спустя какое-то время голос, наконец, почти вернулся. Он был с ним, вместе они встали в один ряд и сейчас, наконец, состоялось объединение.

      – Почему вы не спросите обо мне? – проговорил он.

      – А зачем, я ведь так все о тебе знаю, ты сам все сказал.

      – Я ничего не сказал, я лишь назвал свое имя и не более.

      – Оно то как раз все и говорит. Как дерево каждое имя имеет и свою судьбу. Все переплетено и возможно где – то здесь прорастает новое создание, что и будет нести память о тебе. Тогда – то на каждом листе его и будет расписана твоя… – он запнулся – в общем все будет тут о тебе.

      Такая запинка немного встревожила Муавра, но после, добрая улыбка его проводника все развеяла сомнения.

      – Чиста душа или нет, не мне решать, но память о нем будет и после него – заключил он.

      Никогда еще не стоила игра таких свеч. Даже в полудреме, когда из лунного отражения на реке выходят существа с извивающимися хвостами. Эти существа имели жала и каждый раз, когда луна опережала свое отражение, выходили они и притягивали обратно на место космическое тело. Не вообразимо, где они живут, как они живут и что это вообще за форма жизни, однако ясно одно – они все единое целое, что и несет с собой непреодолимое желание жизни, той, что они сами считают нормальной. Разрывая морскую гладь, они метким выстрелом забрасывают на космическое тело, уходящее вдаль, свой хвост, словно лассо и для большей надежности вонзают в тело его свое жало, губительное для всего. Луна сразу засыпает, она попросту останавливается, онемевшая, в сонном параличе, все ее могущество не подвластно ей, но оно уже и не поможет. И закрепив на славу добычу существа тянут ее к своему отражению, на языке здешних мест это называется «Каа’т», что означает: «мир должен быть един».

      Когда все завершено и Луна опять породнилась со своим отражением в воде, существа сворачиваются в позу эмбриона и начинают свое погружение в пучины, а чего никто не знает.

      – Не правда вид прекрасен – сказал Кай Уве,