Новопотемкинские события. Сергей Константинович Карамов

высокий, широкоплечий, краснощекий. Стоя рядом с мэром, он был выше его примерно на голову. Мокрый родился и вырос в Новопотемкино, как и все его предки, даже не мыслил себе жизни вне родного города. Ему исполнилось недавно пятьдесят лет. Ранее Мокрый работал экономистом в одном из статбюро города, потом он перешел в коммерческую фирму в надежде заработать больше денег, но фирма просуществовала всего два года. По рекомендации одного из друзей Мокрый устроился в

      мэрии. Еще с детства он начал заикаться, делая частые и и долгие паузы, что сильно раздражало слушавших его. Как понимает читатель, над мальчиком с фамилией Мокрый

      смеялись еще в раннем детстве, особенно, когда он только начал заикаться. Неуверенность, обозленность на мир, постоянное безумное желание казаться лучше, умнее и интереснее являлись характерными чертами Мокрого, которые лишали его жизнь многих счастливых минут.

      Многие, увидев рядом обоих замов, часто не выдерживали, отходя в сторону и смеялись – до того был разительный контраст двух замов: один высокий, широк в плечах, но робок

      и заикается, а другой худой, низкий, лысый, но уверенно говорит, заглушая всех своим басом.

      Мокрый вопросительно уставился на Горемыкова, спрашивая:

      –А…а… че…чего наращивать?

      –Всё!– коротко ответил Горемыков.

      –А…а…

      –Можно хоть на собраниях пытаться не заикаться?– раздраженно спросил Горемыков Мокрого.– Не заикаться! Хоть помолчи чуток, раз тебя не спрашивают. Хватит сопли

      есть!

      Мокрый вздохнул, ничего не ответив мэру.

      «Опять я виноват из-за того, что заикаюсь,– с грустью подумал Мокрый, стараясь не смотреть в сторону Горемыкова,– всё он сам решает, но нас зачем вызвал тогда? Один цирк…»

      –Министр приедет скоро… приедет, но не готово ничего! Ни – че – го!– продолжал возмущаться Горемыков.– Аэровокзала нет, спорткомплекса нет…Нет!

      Анна прилежно записывала каждое слово Горемыкова.

      Он заметил, что она записывает все его слова и сделал ей замечание:

      –Записывай ты не всё, записывай только то, что я скажу записывать.

      –А кто к нам приедет?– спросил Вислоухин, стараясь говорить как можно тише, что у него не вышло.– Кто именно?

      –Черт, говори ты потише!.. Тише говори!– рассердился Горемыков, используя любую возможность, чтобы заорать или рассердиться на кого-либо – так он любил поступать всегда, будучи в крайнем раздражении.

      После короткой паузы Горемыков продолжал:

      –Кто именно приедет, точно не знаю, кто-то из министров. Кому надо, тот и приедет! К нам в город никто из высоких чинов из города М не приезжал сто лет! Ясно вам?

      –Гм, а вы точно уверены, что именно сто лет?

      –Да, уверен, я всегда и во всем уверен на всю оставшуюся жизнь! Но не это главное!– продолжал Горемыков.– Да, не это главное, главное сейчас – не кто именно к нам приедет… Проблема строительства – эта наша самая важная проблема и головная наша боль!

      –А что такое город М?– спросил