Романовы. Творцы великой смуты. Николай Коняев

возник немалый.

      Князья Иван Федорович Мстиславский, Владимир Иванович Воротынский, Дмитрий Палецкий целовали крест Дмитрию. А с ними и Иван Васильевич Шереметев, и Михайла Яковлевич Морозов, и дьяк Иван Михайлович Висковатый, и, конечно же, Захарьины – Данило Романович и Василий Михайлович.

      Беспрекословно присягнул, к огорчению Захарьиных, и Алексей Адашев, разгадавший направленную против него интригу.

      Однако Захарьины поспешили донести царю, что принимал присягу Алексей Адашев с неохотою, а протопоп Сильвестр и вообще попытался защищать от нападок бояр князя Владимира Старицкого.

      Это известие и огорчило Иоанна Грозного, и порадовало…

      Обидно было, что любимцы, которых он и поднял к вершинам государственного управления и которые только ему и обязаны были всем, что имели, с неохотою поддержали его… Ну а порадовало тем, что теперь у него появилось моральное право избавиться от опеки, отдалиться от высокомудрых друзей… На что нужны друзья, когда рядом шурьи есть?..

      Между тем, удельный князь Владимир Андреевич Старицкий прямо отрекся целовать крест.

      – Знаешь сам, что станется на твоей душе, – сказал ему Иоанн Грозный. – Если не хочешь креста целовать, мне до того дела нет.

      И когда ушел брат, обратился Иван Васильевич к боярам:

      – Бояре! Болен я, мне уж не до того, а вы, на чем мне и сыну моему Димитрию крест целовали, потому и делайте. Если станется надо мною воля Божия и умру я, то не забудьте, на чем вы мне и сыну моему крест целовали. Не дайте сына моего извести, лучше бегите с ним в чужую землю, куда Бог вам укажет…

      Теперь уже и самые упорные противники Захарьиных-Юрьевых сообразили, что дело нечисто и надобно бояться не шурьев, а царя, который, выздоровев, припомнит, кто супротивничал его воле… На этот раз отправились присягать все. И там-то, в передней избе, и ждало дол год умов очередное унижение. Князь Иван Турунтай-Пронский даже заплакал, увидев, кто стоит у креста.

      – Твой отец, – сказал он Воротынскому, – первый изменник был, а ты теперь к кресту приводишь!

      – Я изменник, – отвечал Воротынский, – а тебя привожу к крестному целованию, чтобы ты служил государю нашему и сыну его, царевичу Димитрию; ты прямой человек, а государю и сыну его креста не целуешь и служить им не хочешь.

      Турунтаю оставалось только молча поцеловать крест.

      Похоже, что Захарьины уже и не рады были своей затее. Больно круто заворачивалось дело.

      Иоанн Грозный заметил этот страх и сказал, обращаясь к ним:

      – А вы, Захарьины?! Чего испугались? Или думаете, что бояре вас пощадят? Вы от них будете первые мертвецы\

      Не рискну трактовать эти слова, как пророчество, но некий магический смысл явно присутствует в них.

      Из причудливой смеси царевичей Дмитриев (первого и второго), Лжедмитриев (первого и второго) и выплавлялась династия первых мертвецов…

4

      Иоанн Грозный выздоровел. Исполняя данный во время болезни обет, он отправился с царицею и