Волшебный поезд. Сборник сказок для мудрых. Михаил Лекс

читатель, – и не спрашивайте.

      – Неужели всё так плохо? – спросил я.

      – Плохо? – криво усмехнулся вредный читатель. – Волшебник, Вы чувствовали себя когда-нибудь собакой?

      – Собакой? – сонно переспросил я. – Нет.

      – У меня там было такое ощущение, что я стал собакой, – сказал вредный читатель, – у который хозяин не кто-то один, а все. Понимаете?

      – Спать очень хочу, – виновато произнёс я, – туго соображаю. Собакой, говорите? У которой много хозяев?

      – Это какой-то кошмар, Волшебник, – воскликнул вредный читатель. – Я любил всех и все любили меня. В каждом я видел самого дорогого для меня человека. И каждый видел во мне самого для него дорогого человека. Там все постоянно плачут и смеются, плачут и смеются.

      – Плачут и смеются? – рассеяно интересовался я, думая, что сейчас три часа ночи и мне скоро вставать на работу, а на улице холодно и на работе тоже холодно. – Чего это вдруг они и плачут и смеются?

      – А как иначе? – воскликнул самый вредный читатель. – Как иначе, когда все друг друга любят? Во-первых, все переживают и волнуются друг за друга. Все радуются достижениям каждого и все печалятся неудачам каждого. А смерть?

      – Что, смерть? – спросил я.

      – Как что? – заорал он. – Как что, когда постоянно на ваших глазах умирают те, кого вы любите.

      – Да, но при этом постоянно кто-то рождается, – решил я успокоить несчастного.

      – Ну вот, поэтому мы там только и делали, что плакали и смеялись, плакали и смеялись, – сказал он. – Послушайте, Волшебник, а какой дурак вообще придумал всеобщую любовь?

      – Так… это… – растерялся я. – Ты её и придумал.

      – Как я? – ужаснулся самый вредный читатель.

      – Да вот так вот, – ответил я. – Ты и более никто.

      – Да-да, – думая о чём-то своём, проговорил самый вредный читатель, – я и более никто. Как это Вы верно сейчас подметили.

      – Ну, так что, – как бы подводя итог всему, спросил я, – будете и дальше стремиться к всеобщей любви.

      – Боже сохрани, – воскликнул он. – Никакой всеобщей любви. Хватит. Налюбился – во как. Найду одну какую-нибудь женщину и мы с ней будем любить только друг друга. Мне этой всеобщей любви за глаза и за уши хватит на сотню миллионов лет вперёд.

      – А дети как же? – зевая, поинтересовался я. – Их любить тоже не будете?

      – Дети? – в ужасе прошептал самый вредный читатель. – Любить? Ну уж нет. Только забота, только ласка и внимание, и не более того. Детей надо воспитывать, а не любить. В лучшем случае, я буду для них другом и то, если будет такое желание.

      – Вам, наверное, пора? – сказал я, кивая в сторону выхода. – Все уже ушли.

      – Миллион брать будете? – спросил Иван. – Здесь вот остался один.

      Самый вредный читатель в ответ усмехнулся, отрицательно покачал головой и вышел из квартиры. Иван выбросил миллион в урну и хлопнул в ладоши. Грянул гром и только после этого сверкнула молния. Всё исчезло,