По ЗОЖу сердца. Татьяна Устинова

проблемным. Но ум и сердце – они не всегда заодно.

      Мне трудно доверять мужчинам. А Говорову я доверилась, и теперь мне было и больно, и стыдно, причем не только за себя. За Никиту, лишившегося моего уважения, тоже. Он низко пал в моих глазах, и видеть его таким – павшим – я не хотела.

      Нет, встречи, объяснения, прощальные разговоры по душам и коллективные или индивидуальные размышления на тему «отчего все вышло именно так, кто в этом виноват и что делать» нам совершенно не нужны.

      А эта фифа…

      У нее свежее личико и легкая фигурка, которую не портит даже мешковатый халат. И ножки стройные, маленькие, мои тапочки ей явно великоваты, у нее максимум тридцать шестой размер. Не ходовой…

      Интересно, ей Говоров тоже туфельки покупал?

      Ну вот зачем я об этом думаю?

      Да пропади они оба пропадом!

      Я бухнулась на кровать, уткнулась в подушку и рыдала, пока не заснула.

      Три дня спустя вернулась Сашка. О трагедии в моей личной жизни дочь не знала: я не считала нужным делиться шокирующими подробностями с юной девушкой, а сама она меня и не спрашивала.

      Конечно, что интересного, с точки зрения активного подростка, может происходить в жизни женщины преклонного возраста – сорок плюс?

      Сашку в ее пятнадцать полностью занимали собственные переживания, а также реальные или мнимые восторги и страдания сверстников. Матери она уделяла все меньше внимания, и я этим, конечно, огорчалась, но не думала, что имею право роптать. Сама ведь была такой же.

      Спасибо еще, дочь хотя бы не ленилась информировать меня о том, что с ней происходит, исправно присылая мне фоточки и видосики. Хотя в ее Инстаграме их было на порядок больше…

      Ну, мать – нецелевая аудитория модного блогера.

      – Привет, я дома! – едва войдя, громко крикнула дочь, и первым навстречу ей прискакал Сенька.

      Гипс на ноге почему-то не сильно сказывался на его скорости передвижения. Думаю, шустрого мальчишку не затормозило бы и чугунное ядро на цепи.

      – О, Сандро, супер! Какой интересный загар! – весело восхитилась Натка.

      Я вышла в коридор последней.

      Сашка, и впрямь занятно загоревшая лицом – у глаз остались светлые пятна от горнолыжных очков или маски, – уже сбросила куртку и производила раздачу привезенных сувениров. По мне она скользнула безразличным взглядом и вежливо обронила «Здрасте», явно не узнав родную мать в унылой клуше с припухшими глазами и помятым лицом.

      – Привет, Сашуля, – сказала я, непроизвольно всхлипнув.

      Глаза у дочери сделались большие, рот приоткрылся.

      – Не пугайся, это только выглядит очень страшно. – Натка ободряюще похлопала Сашку по плечу и подтолкнула ее ко мне. – Поздоровайся с мамочкой.

      – Мам?!

      – Ох, Саня…

      Мы обнялись. Я замерла, надеясь на утешение.

      Да, как же, размечталась!

      Сашкины руки прошлись по моим бокам, после чего дочь отстранилась и, глядя на меня, несчастную, с негодованием и отвращением,